Смотрю на него – еле сдерживается человек, прямо комок нервов. Из-за особнячков таких душевных терзаний не бывает. Ах, да! Он же, Митволь, собирается свидетелем стать - по новому делу Березовского - о госперевороте.
– Я вот чего не пойму, Питирим, – сокрушается гость, – все на меня накинулись. Мол, я Березовского заложил, мол, стукач я, доносчик и чуть ли не провокатор. А почему Борис Абрамычем никто не возмущается? Он же хотел народ самого святого лишить – права выбирать президента?
– Скажи мне, Олежек, – допрашиваю я охранника природы, – ты же с Березовским в 2001 году встречался? Почему же столько лет молчал? А может, ты с Березовским все это время плел нити заговора? И только от ужаса пред совершенными тобой преступлениями в последний момент спрыгнул с телеги? Я бы, Олежек, на месте Генпрокурора, против тебя дельце-то возбудил...
– Да как же так! – вскричал Олег Львович. – Тогда, в 2001-м, я думал, что у Бориса крыша поехала. После перенесенного гепатита. Казалось – человек просто не понимает, о чем говорит. Ну, и не принял всерьез.
– А если не принял всерьез, зачем на рандеву с диктофоном ходил?
– Когда я диктофон брал, я же еще не знал, что у него крыша поехала! – загорячился Митволь. – Это я только потом понял! Оказалось – маньяк власти, вроде как инженер Гарин, только без гиперболоида!
– А кассетку чего не выкинул, если на ней бред маньяка?
– Ты что Питирим! В наше время кто же такую кассетку выкинет! Она же всегда пригодиться может.
– А сейчас, значит, решил, что крыша никуда не уезжала?
– Подумал... несколько лет и понял: надо принять всерьез. Дружок мой, Саша Хинштейн подсказал: пришло время. Тогдашнее безумие в свете последующих событий оказалось опаснейшим антигосударственным заговором. Меня как молнией ударило: мы же чудом избежали насильственной смены власти! Я уже и со следователями ФСБ общался – очень квалифицированные молодые ребята. Обаятельные, интеллигентные, со вкусом одетые... Спортивные, начитанные! Произвели на меня очень благоприятное впечатление.
– И не жалко тебе Борис Абрамыча? Червячок не грызет тебя изнутри?
– Ты что, Питирим! – изумился Митволь. – С Березовским все! У него одна дорога – в наручники и в Москву. Он же православие принял, так что теперь ему даже Израиль не поможет. Знаешь, по тамошним законам нельзя дать гражданство православному еврею. Теперь бы мне устоять, в поливе этом жутком, в кампании клеветнической.
– Вот что, Олежек, – говорю я раздумчиво. – Устоять в этой ситуации нелегко. Но возможно. Напиши явку с повинной. Так, мол, и так, состоял с Березовским в заговоре по свержению законной власти. Тебя сразу в СИЗО. У нас народ страдальцев любит. Бабушки передачи тебе будут присылать, сигареты и носки теплые. Все сразу забудут, что ты стукач. А если намекнешь, что тебя Березовский заложил, – вообще национальный герой. И потом: ты же кандидат наук, будешь заниматься научной работой. Ты же не Ходорковский, тебе не запретят.
– Не хочешь ты меня понять, Питирим, – обиделся Митволь и встал. – Все шутки шутишь. А ведь, казалось бы, одно дело делаем.
– Олежек! – негромко позвал его я. Он остановился как вкопанный. – Олежек, ты кассетку-то из диктофона вынь! И пленочку отдай!
Покраснел он как рак, дрожащими руками кассету выковырнул, положил на стол.
– Теперь иди! – разрешил я.
Взглянул на стеллаж у стеночки – все заставлено кассетами с компроматом. На одного Березовского целая полка. Ни сантиметра свободного. И главное, все несут и несут. Вздохнул и кинул кассету в мусорную корзину.
Все события и персонажи являются вымыслом. Любые совпадения случайны.
