Тема его: "Путин и Запад: дружба в ущерб интересам России". Участники: поэт, художник, один из лидеров российского неофициального искусства 1970–1980-х годов Дмитрий Пригов, прозаик, главный редактор одиозной газеты "Завтра", один из лидеров сегодняшней патриотической оппозиции Александр Проханов и политолог широкой ориентации (от православия до оранжевых революций) Станислав Белковский. В качестве рефери поединка был приглашен лидер ОГФ Гарри Каспаров. В качестве ведущего — Александр Панов. Газета "ОГФ" публикует выдержки из выступлений участников.
Александр Панов: Итак, Запад приезжает на поклон в бывшую столицу Российской империи отчего — чтобы не повысились цены на наш газ, чтобы страна не потеряла контроль над ядерным чемоданчиком, чтобы удостовериться в соблюдении здесь демократических свобод? Или из искреннего уважения к новому российскому императору? Ведь империя для западной либеральной цивилизации — это такой запретный плод. Ее выстраивают (как Америка в Ираке), но о ней не говорят…
Дмитрий Пригов: Статус собаки императора (то есть шута), которой является всякий художник, позволяет мне строить некие фантазматические модели. Я этим хочу воспользоваться — думаю, мои соперники не откажутся от этого удовольствия. В данный момент мы, сидя здесь, пропускаем четвертьфинал чемпионата по футболу. Игроки, играющие замечательно в своих клубах, удивительно плохо играют на чемпионате мира. Но в то же время клубы, к которым они приписаны, давно уже не подпадают под понятие национальных — футболистов покупают, продают, собирают по всему свету. То есть и идея соревнования наций (мировой чемпионат), и идея репрезентации нации (отдельная команда-участник) сейчас не работают. Только вот страны бедные, вроде Африки или Азии, как-то позиционируют себя — или их. Я — художник и часто вижу, как на международных выставках западные кураторы любят показывать отдельные экспозиции африканского или индийского искусства. Мир сегодня — это сообщество мегаполисов, а не стран. И потому Путин представляется неким архаическим деятелем в своем создании империи, выстраивании вертикали власти, собирании земель, отстаивании Чечни и т.д. Россия — империя без внутреннего наполнения, чучело, шкурка с соломой внутри.
Потому этот архаический тип имперского правления малопродуктивен. Путин на этом совещании с иностранными коллегами противостоит им в виде некоего представителя древней цивилизации — и все с радостью соглашаются. Понятно отчего. Российская империя лучше всего удовлетворяет их представлениям о том, что должно быть на этом месте. Например, когда колонизировали Китай, то колонизаторы с большим удовольствием продолжали реанимировать китайский обветшалый императорский стиль. Им было удобно считать архаический Китай своим, то есть управляемым. Что можно представить в противовес империи? Некий социокультурный проект, когда не будет ни Украины, ни Грузии. Этот проект предполагает новую антропологию, он предполагает нового, мобильного, многомерного человека без образа врага... И России можно попытаться представить миру вот этот социокультурный антропологический проект. В этом ее предназначение — и шанс. Но едва ли об этом будут говорить в Петербурге.
Александр Панов: То есть лидерам "семерки" выгодно потакать нашим государственническим амбициям, чтобы в итоге оказаться колонизаторами. Но не была ли колонизатором и Россия, то есть Советский Союз, создавая :"союз нерушимый"?
Александр Проханов: Должен вас оповестить о том, что новый субъект, который предсказывает г-н Пригов, народился. Это пятая российская империя. Первая — киевско-новгородский период, когда были организованы гигантские пространства от Балтики до Черного моря. Потом возникла империя № 2, имя которой — Московское царство. Третий новый субъект — романовская, петровская Россия. На смену ей со Сталиным пришел очень жесткий, неожиданный, четвертый имперский, "красный" период. Многие сидящие в зале являются его продуктом — либо наследниками, либо изувеченными пасынками этого периода. В 1991 году эта империя рухнула. И вот теперь опять возникает субъект русской империи — пятый по счету. Я констатирую: хотим мы этого или не хотим, являемся ли мы людьми мегаполиса или патриотами, это — империя. Она формируется, в нее входят все новые и новые энергии. И построена она отчасти по традиционным признакам, отчасти — по сетевому. Централизм в ней не будет доминировать. В этот централизм были внесены все поправки сегодняшнего мира, в том числе либеральные. И Запад дружит с нами не напрасно — боится.
Александр Панов: Но с Путиным ли влилась новая имперская кровь в Россию? Путин ли — гарант величия страны, по Проханову, или надежда на антропологические реформы, по Пригову?
Станислав Белковский: Главной темой остается именно Путин. Любой Киса Воробьянинов становится спасителем отечества, а Бендер — локомотивом национальной экономики. Было время, когда я был очарован Путиным. Думал, что за этим непроницаемым лицом, невидимой за экраном телевизора лысиной скрывается что-то великое, зреет какой-то импульс. Теперь понимаю — сегодня нами правит поколение торговцев джинсами конца 80-х г. Поскольку в стране хаос, бардак — им надо воспользоваться. Продать на Запад ресурсы подороже, убрать конкурентов-олигархов, соблюсти приличный вид. Кто такой Путин? Это классический русский провинциал, это — герой Гоголя или Чехова, но не Достоевского. Жертва советского межеумочного империализма. Неудавшийся шпион, поживший за границей. Ясно, что человек ненавидит советскую систему, при которой он потерпел карьерный крах, и только постсоветский режим вознес его на верхи власти. Режим криминальный. Этому режиму торговцев джинсами не нужны ни образование, ни наука, ни попытка освоить пласты истории. Эти люди и поняли сейчас, что настал их момент. Замечательно, когда можно воспользоваться ситуацией, когда перед ними лежат все богатства несчастной страны. Путин перед лицом "большой восьмерки" выглядит, как русский гимназист, который приехал в Париж за деньги своих родителей и влюбился в мамзель, которая старше его на 30 лет: "Ну, вот к твоим ногам все поместья, сырая нефть, газ". Но он понимает, что она его кинет, однако так хочется пожить в Париже! Ни один русский человек не мечтает жить в Шанхае, все мечтают о Париже.
Сегодня у России очень незаманчивая перспектива — сырьевой провинции Запада с амбициями Древнего Китая. Но Запад должен понять, что вся эта его сырьевая колония может стать частью Китая современного, может быть подавлена колоссальной китайской массой. И тогда Париж уже будет иметь дело не с гимназистом, нежно заглядывающим в глаза, а с раскосым воином, который не знает французского. Поэтому Россия должна заключить альянс с Западом по поводу создания новой империи на базе СССР. Но для этого в России должны смениться элиты. Точнее, появиться элиты, а не торгаши у власти.
Александр Панов: Но нельзя ли вообще обойтись без имперских амбиций, без исторических сверхзадач, без мессианства и проектантства, которыми заражены так или иначе все участники нашей дискуссии?
Гарри Каспаров: Слово "империя" почему-то априори воспринимается как что-то если не отрицательное, то напористо-агрессивное. Для меня оно подразумевает совершенно другое — общность, простую, человеческую общность, без всякого мессианства. И проектантства. Баку, где я родился, был, в отличие от Еревана и Тбилиси, абсолютно русским по духу, школьному образованию, по языку на улицах. В 90-х годах я переживал распад своей страны. Во многом это можно сравнивать с переживаниями французов, которые родились в Алжире, англичанами, которые родились в Индии. Спасает одно — я жил в стране, столица которой была Москва, и сейчас живу в стране, столица которой Москва. Но вот сейчас возникла сильнейшая угроза дальнейшего распада. Сейчас все не возрождается – какая там "пятая империя", – а разрушается. Я объездил 26 регионов. У меня сложилось впечатление, что сегодня режим держится, несмотря на все его экономические провалы, именно за счет опасений значительного числа россиян в том, что этот распад может продолжиться. Есть желание не допустить даже минимальный риск новых потрясений — подсознательно. Больше никому не хочется потрясений! И это страх за собственную жизнь, а не патриотизм или национальная гордость. Предстоит сформулировать какую-то генеральную идею, либеральную, патриотическую, антропологическую или еще какую-нибудь. Проблема сегодняшнего режима не в том, что он не может ответить на этот запрос, а в том, что он не в состоянии сформулировать вопрос самому себе. Есть большое количество идей, которые можно бы было использовать для нового проекта, но при этом важна постановка вопроса. И я не уверен, что Путин задается этим вопросом, общаясь с западными лидерами. А ведь мы входим в XXI век, окруженные четырьмя проектами — американским, европейским, китайским и исламским. Я не даю им никакой оценки, просто очевидно, что сегодняшнее глобальное мышление — проективно. И отсутствие собственного национального проекта приведет к крупнейшей катастрофе. А формальное ужесточение путинского режима направлено всего лишь на удовлетворение интересов небольшой кучки людей: все расходы страны национализируются, а все доходы — приватизируются. Вот это чревато самыми страшными последствиями. Вместо того чтобы выстраивать какую-то идею, может быть даже имперскую по сути (я не боюсь этого слова!), мы рискуем оказаться в ситуации, когда по факту экономической нашей отсталости, несостоятельности и отсутствия стратегического проекта Россия начнет снова распадаться. И это будет вызвано несостоятельностью нынешней власти (Путин — не император, а временщик!), которая не может мыслить стратегически и смотреть в будущее. И тут я согласен со всеми участниками нашей дискуссии.
04.07.2006,
ortega
