Как утверждают руководители Независимой психиатрической ассоциации России, программа оптимизации отношения к людям с психическими расстройствами в значительной мере пересекается с отношением к людям другой национальности, просто с проблемой толерантности, отношения к "инакому", к тому, кто от тебя чем-то отличается от других. На мои вопросы в связи с прошедшей выставкой ответила исполнительный директор Российского исследовательского центра по правам человека, медицинский психолог Любовь Виноградова.
- К каким регионам сегодня приковано внимание комиссии более всего?
- Наша работа была рассчитана на четыре региона. Это Смоленская, Воронежская область, Краснодарский и Ставропольский край. Выбраны они были отчасти потому, что здесь есть проблемы в области психиатрии. Если говорить о Воронеже и области, то это, прежде всего, проблема национализма и ксенофобии. Ни для кого не секрет, что и другие регионы страдают этим. Ставропольский край, понятно, – крайне сложный как регион, прилегающий к Чечне, и там тоже действует миротворческая организация. В Смоленской области ключевой была и остается до сих пор детская тема. Эта область в какой-то мере лидирует по развитию программы приемных семей и усыновления. Там губернатор с пониманием относится к проблемам детских, сиротских учреждений, приютов. Но право ребенка на принятие семью встречает противодействие со стороны руководства детских домов. Принятие в семью детей-сирот для них чрезвычайно не выгоден: они получают большие деньги на каждого ребенка и, если всех детей раздать, то придется просто закрыть детские дома. А руководство и персонал, естественно, останутся без работы...
- В какой из перечисленных вами четырех областей ситуация с правами психически больных хуже всего?
- По нашим данным, наибольшую суровость к психически больным проявляют Краснодарский край и Смоленская область. Из последней идет очень много жалоб. Это в значительной мере связано с тем, что там находится одна из крупнейших больниц для принудительного лечения людей с психическими расстройствами, совершивших какие-то преступления, - больница Сычевка тюремного типа. Сейчас такие учреждения носят другое название – "психиатрические больницы интенсивного наблюдения". Таких крупных больниц в стране – всего семь. Что же касается Сычевки, то она существует с советских лет. Условия там тяжелые, о чем выпущено достаточно много документальной литературы, и фильмов.
Психиатрия – тема закрытая как в прошлом, так и в условиях "победившей демократии", и в споре с журналистом, к сожалению, всегда побеждает врач. Ссылаясь на всю ту же "врачебную тайну". Справедливо ли это? Нет. Тайной владеет врач, а не общество, а это значит, что у скрывающего есть что скрывать, помимо тайны обращения к психиатру. Это, конечно, не значит, что папарацци могут совать свой нос в личные дела больных, в связку "врач – пациент", – упаси Бог.
Но знать о том, как вообще содержат душевнобольных, как их лечат и обеспечивают всем необходимым, – СМИ не просто могут – обязаны знать. Но не знают, да и знать многие боятся. Тема-то очень скользкая: чуть, что не так – сразу потащат в суд, и плати за причинение морального вреда врачу Ивану Ивановичу Иванову. А он, прежде товарищ, а ныне господин Иванов, вам никогда не расскажет, сколько условных единиц стоит для пациента обращение с просьбой провести независимую экспертизу на предмет "восстановления" его психического здоровья – в тех случаях, когда совершена врачебная ошибка. Врачебная тайна? А если у.е. врачам не хватит, снимут ли ему неверный диагноз (пусть даже в "рекомендательном" для суда смысле) или нет, – это, надо полагать, тоже часть врачебной тайны?
Как явствует из приведенного интервью, психически больным сегодня угрожает две крайности – неприятие "дурака" в ксенофобном народе, в СМИ и "психиатрические клиники интенсивного наблюдения", где права больных нарушаются более всего. Правда, есть, – по большей части, "была" – проблема голода среди пациентов психиатрических клиник. И создается впечатление, что болевые точки современной психиатрии этим как бы исчерпываются: стоит их разрешить, и восстановится попранные права человека и гармония в обществе. Но разве правовая немота таких больных – это не главная проблема в сфере гражданских отношений?
Представим на миг: вот человека суд признал психически больным, что дальше? Если он до этого совершил уголовное преступление, то как складывается его судьба? Эксперты, увы, молчат о том, что таких больных (или симулянтов) порой содержат в так называемых интернатах закрытого типа. Вместе с другими, которые преступлений не совершали. Что приводит к тяжелым стрессам у последних.
А вот отзывы пациентов, побывавших в так называемых интернатах закрытого типа и даже клиниках общего содержания (как в первопрестольной, так и на территории Воронежской области):
"Среди медперсонала интерната процветает неприкрытое воровство: крадут продукты питания, разбавляют даже кисель, - рассказывает Н. – После обеда или ужина не покидает чувство, что вроде бы и не ел вовсе. О чем ни попросишь медсестру или врача, - все остается без ответа".
"Если психически больной интересуется датой выписки, это для врача является показателем, что больной не вылечился и проявляет нездоровое беспокойство, хотя на самом деле человека просто интересует его дальнейшая судьба, - делится своими впечатлениями от пребывания в психиатрической клинике Р. – Врачи слишком часто дают уклончивые ответы, мол, когда вылечишься, тогда и выпишем".
"Я своими глазами видела, - свидетельствует А., - как больных привязывают к кровати, чтобы не бродили по отделениям и не приставали к врачам и медперсоналу. Привязывают к койкам лунатиков. Или закалывают их снотворными, чтобы не докучали своими "путешествиями" по коридору. А эпилептиков кладут на холодный пол и оставляют там на долгое время после припадка. Когда человек поступает с суицидальным синдромом, первые три дня его колют сильнейшими снотворными, и это называется лечением.
Психиатры в силу собственной безграмотности не могут отличить здорового человека ("косящего под психа" - прикидывающегося психбольным, чтобы уйти от ответственности за преступление, иногда - накаченного психотропными или наркотическими средствами) от настоящего больного. Вводят лошадиные дозы лекарств, порой даже не по назначению, лишь бы сковать мышечную ткань человека; накачивают сильнейшими психотропными средствами, превращая его в живую куклу, передвигающуюся мелкими шажками. Лечить начинают до установления диагноза. Медсестра делает внутримышечные инъекции в плечо и предплечье, а потом сами же спрашивают: "У тебя все руки исколоты, ты что, наркоманка?" А на ответ изумившейся больной издевательски отвечают: "Да что ты, милая, я ж тебе ничего не вкалывала!" Лечащие врачи крайне редко посещают своих пациентов".
"На помывку в ванную комнату загоняют по нескольку человек сразу, как скотину, обливая и пожилых, и молодых – тех, которые не могут мыться сами, - холодной водой из шланга, – рассказывает С. – В ванной был страшный сквозняк, потому что фрамуга была сломана и не закрывалась даже в зимнее время. Санитарки ходили туда курить. Только за мелкое подношение, например, за плитку шоколада, можно упросить санитарок открыть ванную, чтобы помыться или постирать там во внеурочное время. В больницах нет ни личного мыла, ни мочалок – было только общее хозяйственное мыло. За личными вещами в палатах никто из медперсонала не следит, клептоманов от других не изолируют..."
"В наблюдательных палатах вонь от мочи стоит невыносимая, никто за больными не ухаживает, у обездвиженных пациентов от долгого лежания на одном месте появляются пролежни, - рассказывает К. - В некоторых случаях у людей начиналась пневмония от жидкости, скопившейся в легких. Таких больных, если у них нет родственников, "не кантуют", то есть не переворачивают с боку на бок, не делают им массаж, рекомендованный в таких случаях. Просто оставляют лежать на кровати, как сваленные мешки".
В учреждениях открытого типа – другая крайность: в некоторых отделениях мужские и женские палаты не отделены друг от друга, и пребывание там (которое порой, заметим в скобках, стоит для больных или их родственников немалых денег) сопряжено с риском… быть изнасилованными. Грубо говоря, мужья там "культурно отдыхают" от жен, а жены – от своих благоверных.
Да, что и говорить, пресса нынешняя – далеко не фонтан. Но разве люди, превращенные своим недугом в овощи, могут рассказать ей о том, как санитарки резко вырывают из-под них простыни, испачканные испражнениями, и в гневе, с оскорбительными тирадами, хлещут ими по лицу потерявших разум женщин и мужчин?
Так что насчет "гуманного отношения" к психически больным давайте пока повременим...
Вы можете оставить свои комментарии здесь
