В июле 1862 года в Петербурге арестовали редактора журнала "Современник", кумира радикальной молодежи Николая Гавриловича Чернышевского. Тогда же были произведены аресты еще нескольких популярных левых публицистов. Виднейший российский либерал, историк Константин Кавелин писал по этому поводу политэмигранту Александру Герцену:

"Дурачье не понимает, что ходит на угольях, которых не нужно расшевеливать, чтобы не вспыхнули и не произвели взрыва. Аресты меня не удивляют и, признаюсь тебе, не кажутся возмутительными. Это война: кто кого одолеет. Революционная партия считает все средства хорошими, чтобы сбросить правительство, а оно защищается своими средствами... Чернышевского я очень, очень люблю, но такого брульона, бестактного и самонадеянного человека я никогда не видел".

Короче, сам напросился. Действительно, Чернышевского сейчас несомненно назвали бы "экстремистом". Еще в юности он записал в своем дневнике: "У нас скоро будет бунт, а если он будет, я буду непременно участвовать в нем... Меня не пугает ни грязь, ни пьяные мужики с дубьем, ни резня". Он не верил в благотворность "реформ сверху" и утверждал, что "от правительства может выйти только мерзость". Возможно, именно он был автором "Письма из провинции" в герценовский "Колокол" со знаменитым призывом: "К топору зовите Русь!" (правда, его авторство так никогда и не было доказано). Возможно также, Чернышевский был тяжелым, неприятным человеком.

Однако арестовали Чернышевского не за это. Конкретно, ему вменили составление так и не распространенной подпольной прокламации "Барским крестьянам от их доброжелателей поклон". Скорее всего, прокламация действительно его, хотя и это доказано не было (царский суд здесь "подбасманил"). Но вот призывов к восстанию в тексте не было. Наоборот, были предостережения крестьянам от необдуманных бунтов. Крестьянскую реформу, правда, прокламация сильно ругала...

Вообще, к моменту ареста Чернышевский сильно изменил свои прежние взгляды. Стал высказываться за осторожность и поэтапные реформы. Осудил действительно экстремистский (без кавычек) манифест "Молодая Россия", призывавший к тотальному террору. В его окружении выработали сравнительно умеренную программу требований, сводившуюся к известной корректировке реформы 61 года и введению конституции (прокламация "Великорусс"). Эта платформа была явно рассчитана на поддержку со стороны либералов. Не потому ли именно после этого начались аресты?

Если это так, то опасения правительства не оправдались. Протянутая рука повисла в воздухе. Либералы не захотели объединяться с радикалами в общий демократический фронт на умеренной платформе. Требование Конституции они посчитали несвоевременным. Не надо, мол, раздражать правительство: это укрепит в нем позиции реакционеров-силовиков. Не стали они и протестовать против арестов. А между тем людей тогда арестовывали отнюдь не за бомбы и револьверы, а за мирное выражение их взглядов. Кому, как не поборникам прав человека и политической свободы было протестовать? Нет, видимо тоже посчитали несвоевременным.

Естественно, оставшиеся без своих наиболее почитаемых духовных вождей молодые радикалы ничего, кроме горькой обиды, по отношению к либералам испытывать не могли. И они пошли дальше "своим путем", все более поддаваясь на этом пути соблазну с другой стороны — со стороны нечаевской бесовщины. История с Чернышевским, Кавелиным и другими произвела впоследствии сильное впечатление на молодого Ленина. В одной из своих работ он с откровенным злорадством писал:

"Мы видели, как трусливо и неразумно поступили либералы по отношению к революционному движению начала 60-х годов... Вместо того, чтобы подняться на защиту преследуемых правительством коноводов демократического движения, они фарисейски умывали руки и оправдывали правительство. И они понесли справедливое наказание за эту предательскую политику широковещательного краснобайства и позорной дряблости. Расправившись с людьми, способными не только болтать, но и бороться за свободу, правительство почувствовало себя достаточно крепким, чтобы вытеснить либералов и из тех скромных и второстепенных позиций, которые ими были заняты "с разрешения начальства".

Общеизвестно, насколько Владимир Ильич "не любил" либералов и каким жестоким их гонителем он стал, оказавшись у власти. Тонны литературы написаны про то, что ленинские воззрения тоталитарны изначально, ибо основываются на отрицании неотъемлемости прав личности. Вот только редко задаются вопросом, почему молодой радикал Володя Ульянов, еще не знавший, что ему суждено стать создателем концепции партии авангардного типа и диктатуры пролетариата, реализуемой только через такую партию, почему он уже тогда сильно не любил либералов? А ведь все очень просто. Царская Россия с ее полицейщиной, высокомерием, хамством и произволом начальства, холуйством подчиненных, эта Россия воспринималась радикальным сознанием как большая зона, на которой можно быть либо за вертухаев, либо против. А кто не против вертухаев — те "суки лагерные". Так вот позволю себе предположить: сначала были "суки лагерные", а только потом — теория ленинизма.

Кстати, нелестное мнение о российских либералах имели тогда не только революционные социалисты. Великий русский писатель Михаил Евграфович Салтыков-Щедрин не был революционером. Но не могу удержаться от того, чтобы не пересказать кратко одну его сказочку, которая так и называется "Либерал".

Жил на свете либерал с замечательными, чистыми и благородными идеалами. Но он понимал, что ради общей пользы и ради ограждения идеалов от преждевременной гибели реализовывать их надо "по возможности". Ему объяснили "сведущие люди", что они вовсе не против свободы, но, разумеется, "в пределах". А это значит, тут обойди, здесь стушуй, а там и вовсе не касайся. И все будет хорошо. А иначе не выдержим мы твои идеалы. Не готовы! И так подробно и отчетливо они ему это объяснили, что либерал, как ни горько ему было, должен был согласиться: да, действительно, не готовы. Либерал стал действовать "в пределах", но вскоре "сведущие люди" объяснили ему, что и это пока слишком. Надо действовать по принципу "хоть что-нибудь". Либерал согласился и на это, но толку почему-то не выходило. И тогда "сведущие люди" сказали либералу: чтобы хоть что-то получилось, действовать надо "применительно к подлости". Народ у нас "расподлеющий". Сократи свои идеалы по нашему масштабу и действуй применительно к нему, если хочешь, чтобы мы "восчувствовали".

Я не хочу сказать, что наши ведущие либеральные политики именно таковы. Я считаю их достойными, замечательными людьми. Именно поэтому я хочу предостеречь их от повторения ошибки. Потому что ситуация начинает повторяться. Сегодня под ударом находится Национал-большевистская партия, решением суда первой инстанции уже признанная экстремистской. Но независимо от этого, на нее вы смотрите с брезгливой гримасой: прошлое, мол, у нее более чем сомнительное.

Действительно, нацболы наговорили массу глупостей лет десять назад. Но разве вы не видите, что все последние годы они приходили в приемные, где их арестовывали, с вашими требованиями, с вашими идеалами? И после этого у вас нет для них ничего, кроме барско-высокомерного "сначала смените название, а потом будем разговаривать"? Типа, сначала умойте рожу? Не потому ли, что вам просто некомфортно в компании "уличных смутьянов"? Комфортнее в компании "сведущих людей"? Вас к ним тянет? Бросьте. Эти люди сначала обкатают механизм политических репрессий на НБП, а потом придут к вам и поставят перед выбором: либо с вами будет то же, либо — "применительно к подлости".

Александр Скобов

Вы можете оставить свои комментарии здесь

Ошибка в тексте? Выделите ее мышкой и нажмите Ctrl + Enter