Вот и стали мы все свидетелями очередного акта трагифарса под названием "Российская Фемида расследует убийство журналиста".
Судья Московского окружного военного суда Евгений Зубов внял просьбам коллегии присяжных закрыть процесс по делу Анны Политковской для журналистов. Чуда не произошло.
Телевизионный канал "Евроньюс" весь день крутил ролик о замечательном судье Зубове и торжестве здравого смысла над политиканством. Не успели международные правозащитные организации выразить свое одобрение решению, принятому двумя днями ранее, как все вернулось "на круги своя".
Судья, как тот известный прокуратор Иудеи, "умыл руки"... Не он принял решение. Он всего лишь понял, что коллегия присяжных беспокоится за собственную безопасность.
Я позвонила адвокатам семьи Политковской: Каринне Москаленко и Анне Ставицкой. Обе не скрывали, насколько шокированы случившимся. Степень открытого издевательства над общественным мнением уже поднялась до самой высокой отметки термометра. По словам Москаленко, все "разочарованы решением судьи". Кто бы ни пытался воздействовать на присяжных или запугать их, у них было право самоотвода. Москаленко подчеркнула, что "только накануне им (присяжным — Ред.) объяснили характер процесса, они дали присягу. И у них было время подумать и отказаться". Этого не случилось. Но поведение присяжных нас не очень интересует. Они – люди со своими слабостями и страхами.
Судья Зубов, оглашая решение об изменении режима проведения процесса с закрытого на открытый, предупредил, что все изменится в точности до наоборот, как только он получит заявление от присяжных о давлении на них. Даже ждать не стали. Достаточно было сослаться на их потенциальных страх возможных угроз или давления...
Сегодня стало известно, что следующее судебное заседание назначено только на 1 декабря.
Чего добивается судейская машина? Отвлечь внимание общественности от чего-то очень важного? Рассредоточить журналистский пул? Перегруппироваться?
Вся интрига с сессией закрытия/открытия/закрытия процесса по делу Политковской преследует, с моей точки зрения, только одну цель — показать Западу, что, несмотря на увещевания и заявления международных организаций, все будет так, как мы тут, в России, захотим... Вчерашнее решение суда, тщательно продуманное, – еще одно тому подтверждение. От кого сейчас требовать пересмотра решения? От президента, судьи? Тут же нарвешься на обвинения в оказании давления на них.
Но цинизм этой демонстративной пощечины так называемому общественному мнению еще более отвратителен потому, что расследование самого убийства не закончено.
Так считают адвокаты, представляющие интересы семьи Политковской, и коллеги журналистки по "Новой газете". Каринна Москаленко сказала, что убийство не будет раскрыто до тех пор, пока не найдут киллера и не установят заказчиков. Главный редактор "Новой газеты" Дмитрий Муратов в интервью агентству "Интерфакс" заявил о том, что процесс станет открытым на страницах газеты. Сотрудники "Новой" как никогда надеялись, что в этот раз они смогут наблюдать за всем ходом процесса, а не только узнать в результате то, что назначат на роль правды.
В январе 2006 года Анна Политковская давала показания на судебном процессе по делу Станислава Дмитриевского. Судья Костин отказал адвокатам стороны защиты приобщить к материалам дела одну из книг Политковской как не имеющую отношения к сути разбирательства. Тогда она сама приехала в Нижний Новгород.
И ее показания судья Костин слушал, не перебивая, опустив голову. Хотя она говорила долго и рассказывала о том, что видела на войне и о том, что писала о войне.
Заседание окончилось. Костин должен был поставить печать на командировочном удостоверении Политковской. Она вышла из его кабинета бледной. Оказалось, судья полчаса выказывал ей свое почтение, даже попросил оставить ему книгу с дарственной надписью. Анна подписала книгу для Костина. Что-то там о надежде на справедливый приговор...
Не помогло. Костин вынес Дмитриевскому обвинительный приговор.
Ну и как судить таких судей? Какой меркой мерить? Как оценивать поступки Костина и Зубова?
До этих людей, призванных защищать права каждого человека, не достучаться. Как не достучаться и до российского руководство, которому мы все замучились писать прошения, умоляя быть справедливым. Плевать они все хотели на так называемых граждан.
К слову, отчаянные попытки сделать процесс по делу Политковской закрытым только усиливают подозрения в причастности властей к убийству журналистки.
Анна защищала всех нас. Теперь наша очередь оказаться выше страха, который может парализовать волю.
Вы можете оставить свои комментарии здесь
