Жорж Батай "О Ницше", Культурная революция, 2009
Что делать с трупом Бога? Об этот вопрос разбивали себе лбы европейские философы начиная с Фридриха Ницше и особенно во время и после Второй мировой войны. Труд Жоржа Батая "О Ницше" — одна из его главных, "программных" теоретических работ — впервые опубликован на русском языке. Являясь, в первом приближении, философским диалогом выдающегося французского философа и писателя со своим великим предшественником, эта книга затрагивает фундаментальные проблемы бытия, которые после заката христианской культуры и создания лагерей смерти предстали во всей своей беспощадной, можно сказать, срамной, позорной наготе.
Как жить в мире, где больше нет организующего центра, смысла, цели? Если упростить и вульгаризировать ответ Батая на этот "проклятый вопрос", то он мог бы прозвучать так: "Замечательно жить! Весело и страшно! Как только и может жить свободный человек!"
Если для кого-то, например для Альбера Камю, смерть Бога стала трагедией, незаживающей раной, направившей автора "Постороннего" на путь фатализма и мрачного, пессимистического стоицизма, то для Батая она — долгожданное освобождение.
Бога, по Батаю, разумеется, нет, никогда не было и не могло быть, однако этот несуществующий, но все организующий и упорядочивающий (порабощающий!) центр служил вполне реальным препятствием на пути свободного человека,
которого французский философ называет человеком целостным.
Помимо целостного человека, близкого сверхчеловеку Ницше, ключевыми понятиями в дискурсе Батая являются игра и шанс. Только действие, не заботящееся о результате, "пользе", а значит находящееся вне морали, то есть игра, может быть действием целостного человека, и, только играя, человек может оставаться целостным. Экзистенциалистов абсурд повергал в уныние. Батай приветствовал его как зарю нового дня. Только бессмысленная свободная творческая игра жизни может освободить смертного от оков целеполагания и специализации.
Вполне закономерно, что бунт против старой европейской культуры и религии зародился в их лоне — в юности Батай готовил себя к карьере католического священника. В "О Ницше" он упоминает о том, что его называли "вдовцом Бога". Это определение подошло бы и Станиславу Лему, метко названному "католиком без Бога", и уже упомянутому здесь Камю. Но — еще раз — в отличие от других собравшихся на поминках, Батай не горевал, а радовался.
Батай симпатизировал коммунистической идее, защищал Ницше от обвинений в родстве с нацизмом (соответствующее эссе — своего рода речь адвоката — помещено в данном издании), полемизировал с Сартром, обозвавшим его "еще одним мистиком".
В книгу включен программный текст "Внутренний опыт". Согласно Жоржу Батаю, опыт вообще никак не обусловлен никакими внешними предпосылками. Понятно, что номинальный марксист ("бытие определяет сознание") Сартр не мог обойти вниманием столь вопиющий в своей скандальности нонсенс, и ответ на его критику в "О Ницше" тоже есть.
Проблема свободы и проблема отчуждения поставлены в книге Батая с той же ранящей остротой, что, например, и в "Революции повседневной жизни" Рауля Ванейгема. Но если этот ситуационист видел причины порабощения в социальной и экономической организации, то у Батая поле битвы — это в первую очередь сам человек, а не общество.
Собственно в "О Ницше" речь идет о Боге только постольку, поскольку это слово используется для обозначения конечного (или начального, что в данном случае то же самое) источника смыслов, нормирования, упорядоченности. Батай аскезе противопоставляет эротизм, порядку — спонтанность, "полезной" специализированной (то есть отчужденной) деятельности — игру, дисциплине — экстаз, молитве — смех. Даже против ницшеанской воли к власти он выкладывает свой козырь — волю к шансу в игре. Потому что и
воля к власти — это проект, подчиняющий человека себе, то есть рабство, а целостный человек не может быть ничьим рабом, даже своим собственным.
Интересно, что в молодости Батай сблизился со Львом Шестовым, возможно, самым яростным иррационалистом и самым истовым христианином XX столетия. И поборник радикального монотеизма Шестов, утверждавший волю к абсурду и свободу неограниченного произвола для авраамического Бога, и богохульник Батай, в текстах которого можно встретить кощунства, не уступающее в своей оскорбительности тем, что выходили из-под пера Фридриха Ницше, оба они критиковали сошедшего с ума автора "Антихристианина" за недостаточный радикализм. Шестов за то, что тот так и не смог отвергнуть причинно-следственную обусловленность, не смог сделать последнего, решающего шага в объятия иррационализма и абсурда. Батай — за то, что променял встречу с абсолютным "Ничто", с тотальной немотивированностью и безграничной свободой на организующий принцип воли к власти и проект сверхчеловека.
Редакция благодарна магазину "Фаланстер", предоставившему книгу "О Ницше"
Вы можете оставить свои комментарии здесь
