27 февраля скончался Стефан Эссель. Правозащитник, писатель, бывший заключенный концентрационного лагеря Бухенвальд, боец Движения Сопротивления и один из составителей Всеобщей декларации прав человека 1948 года. В 2010 году, когда Эсселю было 93 года, его манифест “Возмутитесь!”, призывающий к социальной справедливости, стал бестселлером и был переведен на десятки языков мира, работа стала популярна среди сторонников "Захвати Уолл-стрит" и испанского "Движения возмущенных". Но в России брошюра почти неизвестна. Каспаров.Ru приводит "Возмутитесь!" на русском языке. Редакция благодарит Александра Гордина за предоставленный перевод.
Возмутитесь!
93 года. В каком-то смысле самый последний этап. Конец отныне не так далек. Какая удача, что я могу воспользоваться этим и напомнить о том, что стало основой моего политического призвания: годы сопротивления и программа, выработанная семьдесят лет тому назад Национальным советом Сопротивления! Благодаря Жану Мулену все составные силы оккупированной Франции, движения, партии, профсоюзы, объединились в рамках этого Совета, чтобы провозгласить свою приверженность сражающейся Франции и единственному ею признанному главе – генералу де Голлю. Из Лондона, куда я прибыл, чтобы присоединиться к генералу де Голлю в марте 1941 года, я узнал, что Совет выработал и принял 15 марта 1944 года программу, предложив освобожденной Франции совокупность принципов и ценностей, на которых могла бы основываться современная демократия нашей страны.
В этих принципах и ценностях мы нуждаемся сегодня как никогда. Всем нам надлежит наблюдать за тем, чтобы наше общество оставалось обществом, которым мы вправе гордиться: не обществом с людьми без вида на жительство, выселениями на улицу, подозрительностью в отношении иммигрантов, не обществом, где ставятся под вопрос социальные завоевания и пенсии и где масс-медиа находятся в руках обеспеченной верхушки – словом, имеет место все то, чему мы не стали бы потакать, если бы мы были подлинными наследниками Национального совета Сопротивления.
Начиная с 1945 года, после чудовищной драмы силы, представленные в Совете Сопротивления, отдали свою энергию амбициозному проекту возрождения страны. Напомним, именно тогда была создана система социального обеспечения, как того желало Сопротивление и как то предусматривала его программа: "Полная система социального обеспечения, имеющая целью обеспечить всем гражданам средства к существованию во всех тех случаях, когда они не способны добыть их своим трудом"; "пенсия, позволяющая пожилым трудящимся достойно окончить их дни". Энергетические источники, электричество и газ, угольные копи, крупные банки были национализированы. Это тоже предписывала программа: "возвращение народу крупных монополизированных средств производства, являющихся плодом общего труда, энергетических источников, запасов недр, страховых компаний и крупных банков"; "установление подлинной экономической и социальной демократии, влекущее за собой отстранение крупных экономических и финансовых магнатов от управления экономикой". Общий интерес должен первенствовать над частным, справедливое распределение богатств, созданных миром труда, первенствовать над властью денег. Сопротивление предлагает "рациональную организацию экономики, обеспечивающую подчинение частных интересов общему, и избавленную от корпоративной диктатуры, установленной по образцу фашистских государств", и Временное правительство Республики восприняло эту эстафету.
Подлинная демократия нуждается в независимой прессе; Сопротивление знало это и этого требовало, защищая "свободу печати, ее честь и независимость по отношению к государству, власти капитала и иностранному влиянию". Но ведь это как раз то, что сегодня находится в опасности.
Сопротивление призывало к "обеспечению возможности для всех французских детей пользоваться наиболее развитой системой образования", без дискриминации; но ведь предложенные в 2008 году реформы идут вразрез с этим проектом. Молодые преподаватели, чью акцию я поддерживаю, стояли вплоть до отказа претворять их в жизнь и в качестве наказания получили урезание их зарплат. Они возмутились, они "ослушались", посчитав данные реформы слишком далекими от идеала республиканской школы, слишком подчиненными интересам общества денег и не способствующими развитию творческого и критического духа.
Под сомнение ставится сегодня самый цоколь социальных завоеваний Сопротивления.
Мотив сопротивления – это возмущение
Нам осмеливаются сказать, что государство больше не может покрыть расходы по реализации этих гражданских мер. Но как может не хватать сегодня денег, чтобы поддержать и продолжить эти завоевания, тогда как производство богатств значительно возросло со времени Освобождения, периода, когда Европа лежала в руинах? Не оттого ли, что власть денег, которой Сопротивление нанесло столь сильный удар, никогда еще не было так велика, дерзка и эгоистична, имея своих служителей вплоть до высших государственных сфер. Банки, отныне приватизированные, демонстрируют заботу в первую очередь о своих дивидендах и крайне высоких зарплатах своих руководителей, но не об общем интересе. Разрыв между самыми бедными и самыми богатыми никогда не был так велик, а погоня за деньгами, конкуренция – настолько поощряемы.
Базовым мотивом Сопротивления было возмущение. Мы, ветераны движений сопротивления и сражающихся сил свободной Франции, мы призываем юные поколения возродить и передать будущему наследие Сопротивления и его идеалы. Мы говорим им: примите эстафету, возмутитесь! Лица, ответственные за политику, экономику, интеллектуальную сферу и общество в целом не должны уступать позиций, ни дать себя впечатлить нынешней интернациональной диктатуре финансовых рынков, угрожающей миру и демократии.
Я желаю всем вам, каждому из вас, иметь свой мотив для возмущения. Это ценно. Когда нечто вас возмущает, так как я был возмущен нацизмом, тогда вы становитесь борцом, сильным и убежденным. Вы присоединяетесь к большому историческому потоку, и большой исторический поток должен продолжаться благодаря каждому. И поток этот движется в сторону большей справедливости, большей свободы, но не бесконтрольной свободы лисицы в курятнике. Права, программу которых изложила в 1948 году Всеобщая декларация прав человека, носят универсальный характер. Если вы встретите кого-то, кто ими не пользуется, проявите к нему сочувствие, помогите ему их завоевать.
Два видения истории
Когда я пытаюсь понять, что породило фашизм и что привело к тому, что мы были завоеваны им и Виши, я говорю себе, что имущие, с их эгоизмом, страшно боялись большевицкой революции. И они пошли на поводу у своих страхов. Но если сегодня, как и тогда, активное меньшинство поднимется, этого будет достаточно – у нас будет закваска, чтобы тесто поднялось. Разумеется, опыт такого глубокого старика как я, родившегося в 1917 году, отличен от опыта сегодняшних молодых. Я часто прошу у преподавателей коллежей позволить мне выступить перед их учениками, и я им говорю: у вас нет тех же очевидных мотивов для вступления в борьбу. Для нас, сопротивляться означало не принимать германскую оккупацию, поражение. Это было относительно просто. Просто, как и то, что за этим последовало – деколонизация. Затем Алжирская война. Нужно было, чтобы Алжир стал независимым, это было очевидно. Что касается Сталина, все мы аплодировали в 1943 году победе Красной армии против нацистов. Но уже тогда мы знали о больших сталинских процессах 1935 года, и даже если нужно было прислушиваться одним ухом к коммунизму для противовеса американскому капитализму, необходимость выступить против этой невыносимой формы тоталитаризма вставала как очевидность.
Моя долгая жизнь дала мне непрерывный ряд поводов для возмущения.
Эти поводы родились не столько из эмоций, сколько из добровольного желания принятия на себя обязательств. На юного ученика Эколь Нормаль, каким я был, сильное влияние оказал ее более старший выпускник Сартр. "Тошнота", "Стена" (но не "Бытие и ничто") сыграли очень важную роль в формировании моего мышления. Сартр научил нас говорить себе: "Вы ответственны как индивиды". Это была анархистская весть. Ответственность человека не может передаваться ни власти, ни божеству. Напротив, нужно брать на себя обязательства во имя своей личностной человеческой ответственности. Когда в 1939 году в Париже я поступил в Эколь Нормаль на улице Ульм, я входил туда как ревностный ученик философа Гегеля и посещал семинарий Мориса Мерло-Понти. В своем преподавании тот исследовал конкретный опыт, опыт тела и его отношений со смыслом, великим единственным перед лицом множественности чувств1. Мой природный оптимизм, который хочет, чтобы все желаемое было возможно, влек меня скорее к Гегелю. Гегельянство истолковывает долгую историю человечества как имеющую смысл. Этот смысл – человеческая свобода, возрастающая этап за этапом. История состоит из последовательных рывков, это принятие вызовов.
История обществ движется вперед, и в итоге, с достижением человеком полной свободы, мы имеем демократическое государство в его идеальной форме.
Существует, конечно, иная концепция истории. Поступательное движение свободы, конкуренция, погоня за "все больше и больше", все это может быть пережито как разрушительный ураган. Именно так истолковывает историю друг моего отца, человек, который разделил с ним труд перевода на немецкий язык "В поисках утраченного времени" Марселя Пруста. Это немецкий философ Вальтер Беньямин. Он усмотрел пессимистическое послание в картине швейцарского художника Пауля Клее, "Angelus Novus", в которой фигура ангела распахивает объятия, словно бы удерживая и отражая бурю, которую он отождествил с прогрессом. Для Беньямина, покончившего с собой в сентябре 1940 года, ради бегства от нацизма, смысл истории – это неотвратимое шествие от катастрофы к катастрофе.
Безразличие – худшая из позиций
Это правда, причины возмутиться могут показаться сегодня менее ясными, а мир слишком сложным. Кто командует, кто решает? Не всегда легко провести различие между всеми течениями, которые нами правят. Мы больше не имеем дело с маленькой элитой, чьи поступки нам хорошо понятны. Это широкий мир, независимость которого мы ясно чувствуем. Мы живем во взаимосвязи явлений, подобной которой никогда еще не существовало. Но в этом мире есть абсолютно невыносимые вещи. Чтобы их увидеть, нужно присмотреться, поискать. Я говорю молодым: поищите немного и вы тут же найдете. Худшая из позиций – это безразличие, сказать "я не могу тут ничего поделать, я устраняюсь". Ведя себя так, вы утрачиваете существеннейшие составные качества, делающие человека человеком. Одно из необходимейших качеств – способность к негодованию и добровольчество, которое является его следствием.
Уже сейчас можно определить два больших новых вызова:
1. Огромный разрыв, который существует между очень бедными и очень богатыми и который не перестает увеличиваться. Это новшество XX и XXI века. Очень бедные в мире сегодня зарабатывают от силы два доллара в день. Нельзя позволить этому разрыву продолжать углубляться. Одна эта констатация должна побудить к добровольчеству.
2. Права человека и состояние планеты. Мне посчастливилось после Освобождения быть причастным к составлению Всеобщей декларации прав человека, принятой Организации Объединенных наций 10 декабря 1948 года в Париже, во дворце Шайо. Я был главой кабинета Анри Ложье, заместителя генерального секретаря ООН и секретаря Комиссии по Правам человека, и именно в этом качестве был привлечен, наряду с прочими, к участию в составлении этой декларации. Мне никогда не забыть роль в ее выработке Рене Кассена, национального комиссара по делам Юстиции и Образования правительства свободной Франции в Лондоне в 1941 году, лауреата Нобелевской премии мира 1968 года, ни роль Пьера Мендеса Франса в составе Экономического и социального совета, которому выработанные нами тексты были представлены перед тем, как их рассмотрела Третья комиссия генеральной ассамблеи – по социальным, гуманитарным и культурным вопросам. Комиссия включала представителей пятидесяти четыре тогдашних государств-членов Объединенных наций, и я обеспечивал работу ее секретариата. Именно Рене Кассену обязаны мы термином "универсальных", а не "интернациональных" прав, как предлагали наши англоязычные друзья. Ибо на выходе из второй мировой войны интрига заключалась как раз в этом: избавиться от угроз, нависших над человечеством по вине тоталитаризма. Чтобы от них избавиться, нужно добиться, чтобы государства-члены ООН обязались уважать универсальные права. Это позволяет отринуть аргумент полного суверенитета, которым может воспользоваться государство, когда оно на своей земле идет на преступления против человечности. Так было с Гитлером, который считал, что он у себя хозяин, и что ему позволено производить геноцид. Эта всеобщая декларация многим обязана всеобщему отвращению к нацизму, фашизму, тоталитаризму, и даже, через наше участие, духу Сопротивления. Я чувствовал, что нужно действовать быстро, не дать себя обмануть лицемерию, с которым победители провозгласили свою приверженность к ценностям, которые все они вовсе не намеревались честно претворять в жизнь, но которые мы пытались им навязать.
Не могу устоять перед желанием процитировать статью 15 Всеобщей декларации Прав человека: "Каждый человек имеет право на гражданство"; статью 22: "Каждый человек, в качестве члена общества, имеет право на социальное обеспечение; он имеет основания добиваться удовлетворения экономических, социальных и культурных прав, необходимых для обеспечения его достоинства и свободного развития его личности, благодаря усилиям нации и международному сотрудничеству, с учетом организации и ресурсов каждой страны." И пусть эта декларация имела декларативную, а не юридическую силу, тем не менее, она сыграла после 1948 года мощную роль; мы видели, как колонизированные народы апеллировали к ней в своей борьбе за независимость; она оплодотворила умы в их битве за свободу.
Я с удовольствием констатирую, что в течение последних десятилетий умножилось число неправительственных организаций, общественных движений вроде "Аттак" (Ассоциация за налогообложение финансовых трансакций), FIDH (Международная федерация прав человека), "Эмнести" …, которые деятельны и результативны. Очевидно, что для того, чтобы быть сегодня эффективным, нужно действовать в сети, использовать все современные средства коммуникации.
Обращаясь к молодым, я говорю: посмотрите вокруг себя и вы найдете здесь темы, заслуживающие вашего возмущения – обращение с иммигрантами, лицами, не имеющими вида на жительство, цыганами. Вы найдете конкретные ситуации, которые приведут вас к активному гражданскому действию. Ищите и вы найдете!
Мое возмущение по поводу Палестины
Сегодня мое главное возмущение связано с Палестиной, сектором Газа, Правым берегом реки Иордан. Этот конфликт есть самый источник возмущения. Абсолютно необходимо прочесть доклад Ричарда Голдстона по ситуации в Газе от сентября 2009 года, в котором этот южно-африканский судья, еврей, называющий себя даже сионистом, обвиняет израильскую армию в совершении "актов, граничащих с военными преступлениями и возможно, в определенных обстоятельствах, с преступлениями против человечности", в ходе продолжавшейся три недели операции "Литой свинец". Я сам вновь посетил в 2009 году Газу, куда мы с женой смогли попасть благодаря нашим дипломатическим паспортам, дабы своими глазами увидеть то, о чем говорил доклад. Люди, которые нас сопровождали, не были допущены в сектор Газа. Ни туда, ни на правый берег реки Иордан. Мы посетили также лагеря палестинских беженцев, развернутые с 1948 года агентством Объединенных наций, UNRWA2, где свыше трех миллионов палестинцев, изгнанных Израилем с их земель, ожидают возвращения – все более и более проблематичного. Что касается Газы, то это тюрьма под открытым небом для полутора миллионов палестинцев. Тюрьма, в которой они сорганизовываются, как могут, чтобы выжить. Еще больше, чем материальные разрушения, как разрушение больницы Красного полумесяца "Литым свинцом", в нашу память врезалось поведение жителей Газы, их патриотизм, их любовь к морю и пляжам, их постоянная забота о благоденствии их детей – бессчетных и вечно смеющихся. Нас впечатлила изобретательность, с которой они противостоят нехватке всего и вся, перед лицом которой они поставлены. Мы видели, как они изготовляют кирпичи, ввиду отсутствия цемента, чтобы отстроить тысячи домов, разрушенных танками. Нам подтвердили, что была тысяча четыреста убитых – включая женщин, детей, стариков в палестинских лагерях – в ходе этой операции "Литой свинец", проведенной израильской армией, против всего лишь полсотни раненных с израильской стороны. Я разделяю выводы южно-африканского судьи. То, что евреи сами могут совершать военные преступления – просто невыносимо. Увы, история дает мало примеров, когда народы извлекают урок из их собственной истории.
Я знаю, Хамас, победивший на последних парламентских выборах, не смог избежать ведения ракетных обстрелов израильских городов в ответ на положение изоляции и блокады, в котором находятся жители Газы. Я полагаю, само собой разумеется, что терроризм недопустим, но надо признать, что когда вы оккупированы с помощью военной мощи, бесконечно превосходящей вашу, реакция народа не может быть только ненасильственной.
Дают ли что-либо Хамасу ракетные обстрелы города Сдерот? Ответ – нет. Они не помогают их делу, но можно объяснить этот жест отчаянием жителей Газы. Говоря об отчаянии, надо понимать насилие как прискорбное следствие ситуаций, неприемлемых для тех, кто их испытывает. Тогда, можно сказать, что терроризм это форма отчаяния. И что это отчаяние – понятие негативное. Не нужно отчаиваться, нужно надеяться. Отчаяние – отрицание надежды. Оно понятно, я почти готов сказать, что оно естественно, но, однако, оно неприемлемо. Потому что не позволяет достичь результатов, которые могут, волею судеб, породить надежду.
Ненасилие – путь, которым мы должны научиться следовать
Я убежден, что будущее принадлежит ненасилию, примирению различных культур. Именно этим путем человечеству предстоит преодолеть свой ближайший этап. И тут я присоединяюсь к Сартру – нельзя извинить террористов, кидающих бомбы, но можно их понять. Сартр писал в 1947 году: "Я признаю, что насилие, в какой бы форме оно себя не проявляло, это поражение. Но это неизбежное поражение, потому что мы живем в мире насилия. И если верно, что обращение к насилию против насилия таит риск его увековечить, верно также и то, что это единственный способ его прекратить". К чему я добавил бы, что ненасилие – более надежный способ его прекратить. Нельзя поддерживать террористов, как это сделал Сартр во имя этого принципа во время Алжирской войны или покушения на Мюнхенских играх 1972 года, совершенного против израильских атлетов. Это не эффективно, и Сартр сам в конце своей жизни будет задаваться вопросом о смысле терроризма и сомневаться в его праве на существование. Сказать себе "насилие не эффективно" – намного важнее, чем знать, должно или нет осуждать тех, кто ему предается. Терроризм не эффективен. В понимании эффективности, нужна ненасильственная надежда (espérance non-violente). Неистовая надежда (espérance violente), если и существует, то в поэзии Гийома Аполлинера: "Как неистова надежда", – но не в политике. Сартр в марте 1980 года, за три недели до смерти, заявлял: "Надо попытаться объяснить, почему теперешний мир, который ужасен, есть лишь момент в длинной цепи исторического развития, что надежда всегда была одной из главенствующих сил восстаний и революций, и что, к тому же, я ощущаю надежду как мою концепцию будущего".
Нужно понять, что насилие оборачивается спиной к надежде. Нужно предпочесть ему надежду, надежду ненасилия. Это путь, которым мы должны научиться следовать. Как со стороны угнетателей, так и со стороны угнетенных надо идти на переговоры, чтобы устранить угнетение; это то, что позволить покончить с террористическим насилием. Вот почему нельзя давать накапливаться слишком большому гневу.
Послание, подобное посланию Манделы, Мартина Лютера Кинга, оказывается как нельзя кстати в мире, оставившем позади конфронтацию идеологий и агрессивный тоталитаризм. Это послание надежды в способность современных обществ преодолеть конфликты через взаимопонимание и неусыпное терпение. Чтобы этого достичь, нужно основываться на правах, попрание которых, кем бы то ни было, должно вызывать у нас возмущение. Эти права не могут быть предметом сделки.
За мирное восстание
Я отметил – и не я один – реакцию израильского правительства, столкнувшегося с тем, что каждую пятницу граждане Бильина, не бросая камней, не применяя силы, идут к стене, против которой они протестуют. Израильские власти квалифицировали этот марш как "ненасильственный терроризм". Недурно… Надо быть израильтянином, чтобы назвать ненасилие терроризмом. В особенности же, надо быть в сильном замешательстве от эффективности ненасилия, заключающейся в том, что оно встречает опору, понимание, поддержку всех тех, кто является в мире противником угнетения.
Идея продуктивности, носителем которой является Запад, ввергла мир в кризис, из которого необходимо выйти через радикальный разрыв с погоней за "все больше и больше" в финансовой, но также научной и технической областях. Давно пора, чтобы забота об этике, справедливости, устойчивом равновесии стала превалирующей. Ибо самые серьезные риски нам угрожают. Они могут положить предел человеческому существованию на планете, которая может сделаться непригодной для обитания.
Но остается правдой и той, что с 1948 года достигнуты важные успехи: деколонизация, конец апартеида, разрушение советской империи, падение Берлинской стены. Напротив, первые десять лет XXI века были периодом отката. Этот откат, я отчасти объясняю его президентством Джоржа Буша, 11 сентября и бедственными последствиями реакции на него Соединенных Штатов, как например, военное вторжение в Ирак. Мы столкнулись с экономическим кризисом, но это отнюдь не научило нас новой политике развития. Точно также, Копенгагенский саммит против климатического потепления не позволил приступить к настоящей политике сбережения планеты. Мы стоим на пороге, между ужасами первого десятилетия и возможностями последующих. Однако надо надеяться, надо всегда надеяться. Предыдущее десятилетие, 1990-х годов, было источником больших успехов. Объединенные нации смогли собрать такие конференции, как конференция в Рио по окружающей среде в 1992 году, Пекинскую, по положению женщин, в 1995-м; в сентябре 2000 года, по инициативе генерального секретаря Объединенных наций Кофи Аннана, 191 государством-членом была принята декларация "Восемь целей тысячелетия по развитию", в которой они, в частности, обязывались на половину сократить в мире бедность к 2015 году. К моему великому огорчению, ни Обама, ни Европейский союз пока что не выступили с тем, что должно было быть их вкладом в конструктивную фазу, с опорой на фундаментальные ценности.
Чем завершить этот призыв возмутиться? Напомнив еще, что по случаю шестидесятилетия Программы Национального совета Сопротивления, мы заявили 8 марта 2004 года, мы ветераны движения Сопротивления и сражающихся сил свободной Франции (1940–1945), что, конечно, "нацизм побежден, благодаря жертве наших братий и сестер по Сопротивлению и наций объединившихся против фашистского варварства. Но его угроза полностью не исчезла, и наш гнев против несправедливости все также неколебим".
Нет, эта угроза полностью не исчезла. Поэтому по-прежнему призовем к "настоящему мирному восстанию против средств массовой информации, предлагающих в качестве горизонта для нашей молодежи лишь массовое потребление, презрение к более слабым и к культуре, всеобщее беспамятство и беспощадную конкуренцию всех со всеми".
Тем, кто будут создавать своими руками XXI век, мы от души говорим:
"ТВОРИТЬ ЗНАЧИТ СОПРОТИВЛЯТЬСЯ.
СОПРОТИВЛЯТЬСЯ ЗНАЧИТ ТВОРИТЬ".
Источник: Stéphan Hessel. Indignez-vous! Indigène éditions, 2010
