размежевание вообще и есть их основное занятие на данный момент и все, чего они хотят, — просто обозначать, манифестировать свою "европейскость", а большего им не надо.
Политических целей Алексей Широпаев и его единомышленники перед собой не ставят. Участие Артема Лазуренко (Северского) в выборах в Координационный совет оппозиции представляется тем самым исключением, что подчеркивает правило. Поле приложения их усилий все то же: просвещение, распространение идей — в общем, продвижение дискурса. А по этим меркам выход сборника публицистики Широпаева — событие не последней важности.
Статьи датированы 2007–2009 годами. Это основы национал-демократического дискурса. Ни в коем случае не догматы, в сообществе действует плюрализм и допускается широкий разброс мнений, но некие общие границы, которые как бы очерчивают национал-демократию, отделяя ее от всего прочего.
Уже названия текстов говорят сами за себя: "Другие русские", "Иная русскость", "Имперский культ бойни", "Тьма-родина", "Русская альтернатива России".
Базовые тезисы, должно быть, знакомы всем, кто интересуется современной российской политической мыслью. Первая и непререкаемая ценность для нацдемов — свобода, демократия. А вещи эти в их оптике являются целиком и полностью европейскими. Россия — блудный сын Европы, паршивая овца западной цивилизации. Совокупность несчастливых исторических факторов, в первую очередь иго монгольской Орды, изуродовали европейскую изначально нацию и ввергли ее в зловонный ад азиатчины, то есть бесправия и тирании. Весь советский период, "Совок", "Совдеп" — для национал-демократов такая же мерзость, как Орда.
Другие особенно ненавистные им объекты их атаки — РПЦ и культ Победы в Великой Отечественной войне. Выход же, по Широпаеву, заключается в тотальном демонтаже России как империи, ее децентрализации путем развития подлинного федерализма, разрушении русской или российской идентичности и преобладающего "психотипа", сформированного всеми предыдущими девятью кругами ада отечественной истории.
Как автор Алексей Широпаев обладает рядом неоспоримых достоинств. Последовательность, ясность изложения, прямой, солнечный стиль. Глоток свежего воздуха после сумеречной метафизики Александра Дугина, непристойных в своей китчевой эклектичности излияний Александра Проханова или ехидного умничанья Константина Крылова, перенасыщенного недомолвками, осторожничаньем и туманными намеками на "толстые обстоятельства".
С другой стороны, упреки критиков в ограниченности (тот же Крылов, помнится, сравнивал Широпаева с перископом, который за один раз способен обозреть только что-то одно) тоже нельзя не признать содержащими в себе долю истины. Но, может быть, это и требуется в качестве противоядия от неизбывного "разливаться мыслью по древу"?
Не является ли эта ограниченность неизбежной, увы, издержкой последовательности и ясности?
Не в этом ли следуют искать истоки неожиданной популярности в последнее время у российской читающей публики и книг Айн Рэнд например? Хочется внятности, четкости, надоела каша в головах, внутренние противоречия и метания в духе Достоевского (этот классик — еще один, к слову, объект критических атак Алексея Широпаева).
Да и на личном, человеческом уровне Широпаев оставляет положительное впечатление на фоне ряда своих "коллег" из других идеологических лагерей. Он хороший поэт, интеллигент в лучшем смысле слова, и вообще кажется "славным дядькой". Куда как симпатичнее того же болезненно-самолюбивого нелепого зазнайки Холмогорова. При этом родившийся в 1959 году литератор счастливо лишен бросающегося в глаза снобизма типа "мы европейцы, а вы все говно", который не миновал нескольких нацдемов помоложе.
Критики самого широпаевского дискурса утверждают, что весь он не более чем вывернутое наизнанку имперство и евразийство. Там, где условные Дугин и Проханов ставят "плюс", автор "Тюрьмы народа" и "От России к Руси" тут же рисует "минус", и наоборот. Таким образом, с этой критической точки зрения данная идеология оказывается сугубо вторичной, привязанной к враждебной доктрине. Подобно тому, как "атифашизм" не существует без "фашизма", будучи только его тенью, отражением.
Но дело-то в том, что это утверждение работает и в обратном направлении. В конце концов, идеалы западничества, демократии, свободы, индивидуализма, права, закона, секуляризма, культуры и цивилизованности, защита собственности, к которым апеллируют национал-демократы, являются абсолютно самостоятельными и обладают своей собственной ценностью, и ее "курс" не зависит от контекста или противостоящих идей.
И всю российскую историю с присущими ей несвободой, патернализмом, централизмом, принципом "господство-подчинение" можно рассматривать не более как надругательство над этими идеалами. Нацдемы ее так и рассматривают.
С психологической точки зрения в этих текстах трудно не увидеть самую радикальную форму отчуждения и яростного отмежевания не только от "режима" или "азиатчины" или "русского холопства и рабства", но в конечном итоге от России в целом со всеми ее свинцовыми мерзостями. Нацдемы, и Широпаев в этом первый, сами не скрывают, что самое слово "Россия" в их словаре окрашено однозначно негативно. И их требование права создавать в составе РФ русские республики наравне с уже существующими национальными субъектами "федерации" (тот самый проект "семи русских республик", что служит поводом к постоянным нападкам и насмешкам оппонентов) в этом смысле абсолютно логично и закономерно. "Цель — упразднение России как исторического, культурного и политического феномена", как говорит другой нацдем Илья Лазаренко. А можно и еще короче и страшнее. "Сама Россия и является злом", — выносит Алексей Широпаев приговор "Тьме-родине".
Поэтому две самые важные мишени их стрел — принцип "территориальной ценности" и "культ Победы".
Именно две эти скрепы остаются становым хребтом империи, удерживая российские пространства под пятой тирании, прошедшей путь от Орды через самодержавие и "Совдеп" до нынешнего нечто, но, по сути, оставшейся той же самой со всей своей мерзостью.
В отличие от левых утопистов, Широпаев не предлагает строить на пустом, чистом месте. Истоки национал-демократического дискурса поэт и идеолог находит в русской истории. Как вечно оппозиционную альтернативу, подспудно сохраняющуюся возможность иной судьбы нации. С демократией вместо "вертикали власти". Обустройством своей малой родины взамен глобального мессианства. Региональным самоуправлением, а не централизмом. Ставкой на предпринимательскую инициативу и неприкосновенность частной собственности вместо "социальной справедливости" и "отнять и поделить". И с индивидуализмом вместо общинности.
Вечевой Новгород, казаки, старообрядцы, РОА Власова, буржуазные демократы времен Февральской революции, антибольшевистские крестьянские восстания — по Широпаеву,
русской национал-демократии есть на что исторически опереться, она не взялась из ниоткуда.
Сборник завершается обширным историческим трактатом "Великий перелом" о том, как Русь во времена Батыя и Александра Невского сбилась со светлого европейского пути в сусанинское болото, полное азиатской грязи, выпала из истории в дурное, нескончаемое безвременье.
Национал-демократы Широпаева не только в дилемме "Россия или свобода" выберут последнюю. Их выбор останется тем же и в том случае, если встанет вопрос: "Русские или свобода?" А автор "Очертаний будущего" предупреждает, что встать он может и так.
Насколько субъективные мотивы деятельности ряда ведущих нацдемов связаны с их политической биографией и идейной эволюцией? В биографической справке Широпаева в преамбуле "Очертания будущего" привлекает внимание любопытный и даже забавный момент: "В политике сначала выступает с православных и монархических позиций. В марте 2000 года взгляды Широпаева эволюционировали в сторону критики "имперской идеологии" и РПЦ". Вот прямо так конкретно датировано начало радикальной переоценки ценностей, с точностью до месяца.
У тех из национал-демократов, что постарше, за плечами богатый опыт участия в том самом национал-патриотическом движении, которое они сейчас столь неистово поносят. А тот, что помоложе, Михаил Пожарский последнее время словно бы по списку то язвительно высмеивает, то ругательски ругает тех, кто оказал на него влияние в юные годы или кому он когда-то симпатизировал: Галковский, Лимонов, Мисима, Буданов, Тесак. Эти нацдемы не скрывают своего прошлого, но иногда их участие в битве идей начинает напоминать что-то вроде с этим самым прошлым разборок. Но чужая душа — потемки, а как открыл Фрейд, и своя зачастую тоже. Поэтому оставим вопрос об индивидуальной психологической подоплеке, ограничившись лишь указанием на тенденцию, которая просматривается.
Парадокс — вещь не слишком близкая Алексею Широпаеву и иже с ним. Он мыслитель совершенно не розановского типа. За парадоксами — это к Дугину, Проханову с его "синтезом красного и белого" и прочим метафизикам-романтикам, которых нацдемы числят по разряду сумасшедших. Однако самому сообществу национал-демократов присуща парадоксальность. И странная ситуация, когда богема (а стихотворец Широпаев — это именно богема) присягает на верность скромному мелкому буржуа и его интересам — это еще полдела.
С одной стороны, они позиционируют себя приверженцами буржуазных ценностей, европейской умеренности, отказа от извечных русских метаний в крайности, утопизма, мессианства. Их идеалы — бюргерский уют, чистые улицы перед мидлклассовыми лужайками — в общем, именно тот самый "средний европеец", в ненависти к которому заходился первый русский традиционалист Константин Леонтьев.
Но с другой стороны, в России трудно найти более радикальную и, между прочим, интеллектуально эпатажную доктрину, чем ту, что создали и продвигают собравшиеся вокруг Алексея Широпаева люди.
Ведь радикальной идея становится не сама по себе, а в контексте. Заявить о неизбежности построения коммунизма в США в любой период их истории — это экстремизм для городских сумасшедших. Сказать то же самое в Советском Союзе времен Хрущева — чистой воды конформизм, общее место, покорное повторение лозунга, заданного официозом в качестве обязательной нормы.
Вот и получается, что сторонники всего самого умеренного и европейского (в одном из текстов Широпаев указывает в качестве идеала на толкиеновского хоббита как на образец такого уютно обустроенного буржуа, противопоставляя "российскую ширь" местечку Шир, где у Толкиена обитали мохноногие сказочные человечки)
в российских реалиях оказываются экстремистами и революционерами (в интеллектуальном смысле), каких поискать.
В этом свете неслучайным может показаться и почти полное совпадение заглавия сборника статей Широпаева "Очертание будущего" с подзаголовком эклектичной фантазийной утопии Эдуарда Лимонова "Другая Россия: Очертания будущего", что увидела свет вот уже более 10 лет назад. У этих книг есть общее — беспощадная критика России и русских.
А главное, сам Алексей Широпаев прямо говорит о революционности идеологии, которую он созидает и отстаивает. "Путь в русское будущее лежит через революцию, национально-освободительную и буржуазно-демократическую, антиимперскую и антифеодальную", — пишет он в большом, программном тексте "Русский передел" (речь о том, чтобы переделать русских и Россию — прим. А. С.), датированном октябрем 2007-го. "В России — стране глубоко антибуржуазной — проповедь бюргерства как мировоззрения есть подлинная фронда, абсолютный нонконформизм. По существу, это проповедь революции", — продолжает автор. И в финальном аккорде его голос преисполняется самого профетического и радикального пафоса: "Возможность изменить судьбу, ставшая раз и навсегда очевидностью, — это неизвлекаемая мина, детонатором которой является само будущее". Такое мог бы написать и самый отъявленный революционный романтик.
Книга Алексея Широпаева "Очертания будущего" доступна в Интернете
Вы можете оставить свои комментарии здесь
Антон Семикин
Ошибка в тексте? Выделите ее мышкой и нажмите Ctrl + Enter
