1993-й

Кончилось тем, что теперь они воспринимаются как аксиома. Как это могло случиться? Победители, одержав верх, решили, что дело сделано, успокоились и не хотели добивать побежденных. В результате реально проявлявшаяся тогда поддержка гражданами действий президентской власти словно испарилась...

В мировой истории революции очень часто перерастали в гражданскую войну. К осени 93-го года и Россия стояла на ее пороге. Лишь совместные решительные действия всенародно избранного президента и активной части граждан позволили ограничить войну пределами Садового кольца и не дать ей поджечь всю Россию... Жертвы, конечно, были, и с обеих сторон. Вот официальные данные, которые приводятся даже в новейшем школьном учебнике истории: погибли 28 военнослужащих и сотрудников МВД, 12 гражданских лиц на улицах, 45 человек — в районе телецентра "Останкино", 75 человек — при обстреле и штурме Дома Советов. Горькие цифры. Но каковы они могли бы быть в масштабе страны, если бы советский мятеж не был подавлен в пределах Москвы? Ведь "белодомовская вертикаль" реально пронизывала всю Россию. Исчезнувшее в те дни оружие еще долгие годы будет проявлять себя в бандитских грабежах, заказных убийствах и криминальных "разборках", унося многие человеческие жизни".

"Можно по-разному датировать день конца СССР — либо августом, либо декабрем 91-го года. Но с этого дня РСФСР не стало, — пишет Александр Зеличенко. — А значит, не стало ни законов, ни парламента, ни президента. Полный вакуум.

Нужно было проводить новое всенародное голосование: о Конституции и о людях во власти. Без этого вся власть — это исполняющие обязанности, и единственное ее право — готовить такое голосование. Больше ни на что она полномочий не имела. Если власть делает что-то другое, то ее решения нелегитимны. Во всяком случае до одобрения единственным источником власти в республике, а именно той самой "публикой".

Такое голосование произошло в апреле 93-го года. С этого момента можно говорить о появлении в РФ (новом государстве, возникшем за полтора года до референдума на территории РСФСР) хоть какого-то правового поля. Результаты референдума однозначны в том, что народ парламент не поддержал. И с этого дня у парламента не то что не стало легитимности — ее не было и раньше, а не стало и тени легитимности. Он должен был немедленно самораспуститься или его нужно было немедленно распустить. Точка.

Ситуация с президентом сложнее, но в общем-то простая. При очень высокой явке в его поддержку высказалось больше половины, а за досрочные перевыборы — меньше половины. Вообще говоря, если не валять дурака, это вотум доверия. Но если и "валять дурака", то на такое валяние у нелегитимного парламента и нелегитимного Конституционного суда — какой может быть Конституционный суд без Конституции? — прав было ровно столько же, сколько у любого иного гражданина. Дальнейшее известно: "Съезд: "Не отдам власть, хоть дерись". — Президент: "Во исполнение референдума..."

"Истинные" демократы, и ранее не замеченные в хорошем отношении к Борису Ельцину и к его "грабительским" реформам, и сегодня, 20 лет спустя после выстрелов из самоходок в октябре 1993 года по московскому  Белому дому, вопят о конце парламентаризма и вообще демократии в России, — отмечает Анатолий Панков. — Я не взял слово "демократы" в кавычки, потому что эти активные люди действительно демократы. Наши демократические демократы искренне хотят, чтобы у нас было, как в цивилизованных странах. Все и сразу! Чтобы парламент вершил свои законодательные дела, а президент исполнял свои повседневные хозяйские дела и не мешал законотворчеству народных избранников. Разделение ветвей власти, понимаешь!  Наши демократы-идеалисты хотят жить и заниматься политикой в идеальных условиях. Но в 1993 году было еще дальше от идеальных условий, чем нынче, при "тиране" Путине.

20 лет назад случилось очередное обострение гражданской войны, перманентно терзающей нашу страну вот уже почти целый век. Тогда была очередная попытка реванша прокоммунистических, антиреформаторских сил. По сути, в Белом доме засели  очередные путчисты, еще раз попытавшиеся повернуть страну вспять".

"В принятом значительной частью российской оппозиции нарративе новейшей отечественной истории кризис сентября – октября 1993 года — роспуск президентом Ельциным Съезда народных депутатов и Верховного Совета — стал отправной точкой перехода России от демократии к авторитаризму, логически завершившегося путинским термидором, — пишет Владимир Кара-Мурза. — Что говорить, нарратив привлекательный, простой в объяснении, эмоционально окрашенный.

Однако нарратив этот ложный, игнорирующий не только исторический контекст, но и саму хронологию кризиса и события, предшествовавшие и последовавшие за драматической развязкой 3–4 октября 1993-го...Тогдашний съезд был не символом парламентаризма и демократии, как любят представлять его сегодняшние апологеты, а последним рудиментом нелегитимной, порожденной октябрьским переворотом 1917-го советской власти. Мало кто вспоминает, что выборы народных депутатов РСФСР в марте 1990-го (в отличие от президентских выборов 1991-го) проходили еще при действующей 6-й статье советской Конституции, институционально закреплявшей однопартийную систему и фиксировавшей роль КПСС как "руководящей и направляющей силы советского общества". 86% избранных в 1990 году нардепов были членами КПСС. Председатель Президиума Верховного Совета РСФСР Виталий Воротников не без удовлетворения констатировал, что никогда еще коммунисты не добивались столь внушительного перевеса над "беспартийными" в высшем законодательном органе республики...

Бориса Ельцина часто называли волевым и решительным лидером. Однако в почти двухлетнем противостоянии с Верховным Советом президент проявил себя с обратной стороны, постоянно стремясь к компромиссам и избегая конфликтных решений. В декабре 1992-го Кремль и Белый дом при посредничестве председателя Конституционного суда Валерия Зорькина достигли соглашения: отставка Егора Гайдара в обмен на проведение референдума об основных принципах новой Конституции. Ельцин свою часть выполнил: Гайдара во главе кабинета сменил ставленник "красных директоров" Виктор Черномырдин. А вот съезд, намеченный было на 11 апреля 1993 года, конституционный референдум отменил. Народных депутатов вполне устраивал статус-кво: сохранение брежневской Конституции 1978 года, которую, как лоскутное одеяло, можно было латать голосованиями на съезде...

Дальнейшее известно. "Расстрел парламента" 4 октября (стреляли болванками по верхним пустующим этажам Дома Советов) стал трагической расплатой за прежнюю нерешительность и непоследовательность, за неготовность ликвидировать последний оплот советской власти раньше — после победы на референдуме весной 1993-го. Этот "расстрел" предотвратил захват власти силами, по сравнению с которыми сегодняшний путинский авторитаризм показался бы легкой прогулкой".

"Крайне пикантная история с таинственным бегством баркашовцев, — отмечает Дарья Митина. — Оказывается, вылет членов РНЕ на ЯК-42 в Маастрихт осуществлялся по поддельным загранпаспортам, которые кто-то, пожелавший остаться неназванным, принес директору авиакомпании Сергею Исакову в наволочке.  Вы хорошо себе представляете, что такое в 1993 году (!) за полдня (!!) оформить сотню с лишним (!!!) липовых  загранпаспортов?.. Вы хорошо себе представляете, что такое в то время организовать вылет сотни с лишним  баркашей "в служебную командировку", оформленных авиаинженерами и механиками? Все-таки РНЕ  — очень непростая организация. В Маастрихте баркашей в течение 10 минут после прилета развезли на легковых авто с дипломатическим номерами Франции, Бельгии, Германии и Нидерландов. А вы говорите...

Прикольная история с деньгами, когда ЧВС поручил Андрею Вавилову в пожарном порядке достать 1 миллиард рублей наличкой. Вавилов, будучи первым замом Министра финансов, предпочел верный испытанный способ — поскрести по корешам. В итоге Ходорковский в тот же день привез чемодан с 300 тысячами долларов, а Гусинский ничего не привез, разнывшись: мол, "а ну как вы проиграете — с чем бедный еврей останется?.." Вопрос был решен просто: Вавилов лично съездил на Гознак и в багажнике "Волги" привез искомый миллиард. В фильме он клянется и божится, что миллиард так и пролежал нетронутым, а после поражения восстания был им собственноручно доставлен в Минфин, а кто не верит, тот дурак. Обидно, что Вавилов так и не приоткрыл завесу тайны и не сообщил, вернули ли Ходорковскому его чемодан...

Прикольно, как вся ельцинистская сторона пытается отмыться от пятен крови, проступающих на их руках и физиономиях. Грачев как будто уже сейчас, из могилы, руководит пиар-кампанией по своему отмыванию устами сбрендившего Баркашова...  Плаксивый, аки девица, Филатов, бившийся тогда, по свидетельству Коржакова, башкой об стол, спихивает все на неуправляемость Ельцина... Савостьянов рассказывает, как он предложил всем кагэбэшникам, служившим под его началом, возможность взять отпуск и отдохнуть дома на период бойни: мол, если вы мои приказы выполнять не хотите, идите домой, никто не будет уволен и наказан...  А кто не верит, тот, как водится, дурак..."

"Услышал на Коммерсант-ФМ: "Ельцин приказал казнить", "расстрел парламента" — жуткая картина великого преступления. Один вопрос: "Какое отношение эта прохановщина имеет к журналистике?" — спрашивает Павел Бардин. — После путча 91-го красные директора и генералы сгруппировались вокруг Верховного Совета — территории советского партхозактива внутри новой России. Коммунисты объединились с обиженными перестройкой националистами, и уже весной 93-го в Белом доме фактически действовал штаб нового путча. Кого там только не было — от баркашовцев и союза офицеров до рижского ОМОНа и каких-то невнятных попов.

Вспомните, агрессивная вооруженная толпа на пустом Садовом, штурм "Останкино", баррикады вокруг Белого дома — все это было ДО танковых выстрелов. Можно ли назвать штаб вооруженного восстания парламентом? Операцию по пресечению попытки свержения законной власти казнью? Ни в коем случае не одобряю стрельбу по людям, но главная претензия Ельцину — другая: политическая слабость, лояльность к выкормившей его системе. Люстрация, суд на КПСС-КГБ помогли бы избежать и "казни", и "расстрела парламента."

"В рядах разогнанного парламента хватало малосимпатичных персонажей (хотя, например, Макашов его депутатом не был). Вот только нынешнюю Госдуму я бы лично обменял на тот парламент, не задумываясь, — возражает Борис Вишневский. — И тот парламент был абсолютно легитимен — не менее, чем президент, — поскольку был избран гражданами на самых свободных за всю советскую и постсоветскую эпоху выборах. Вспомните, для участия в выборах 1990 года было достаточно выдвижения от самого маленького "трудового коллектива" (включая лаборатории в НИИ и кооперативы), и никто тогда не вбрасывал бюллетени, и тем более — не переписывал протоколы…

Теперь — о "мятеже". Он и вправду был. Но вовсе не тот, о котором нам рассказывают. Мятежниками были президент Борис Ельцин и те, кто его поддержал после "указа 1400". Ибо в тогдашней российской Конституции было черным по белому написано: президент не имеет права распускать или приостанавливать деятельность любых законно избранных органов государственной власти, а если он это сделает — его полномочия прекращаются НЕМЕДЛЕННО".

Другие мнения.

Илья Константинов: "События октября 1993 года можно назвать гражданским побоищем. Потому что стреляли только с одной стороны. Какая же это гражданская война, когда огонь ведет только одна из сторон? Нет, это не было гражданской войной. Это было побоище, бойня, расстрел, образцово-показательная расправа. Все что угодно, но не гражданская война".

Борис Немцов: "Собственно, после этого родилась новая Конституция. В ней есть и положительные моменты, там много хорошего сказано про права человека, свободную прессу и многопартийность, но есть и отрицательные — это суперпрезидентская республика. На мой взгляд, суперпрезидентская власть привела к войне в Чечне, потому что если бы у этой власти не было таких полномочий, президент вряд ли мог бы принять решение о начале войны. За 20 лет существования этой Конституции стало ясно, что она нуждается в серьезной корректировке: в ограничении власти президента, в его сменяемости, в усилении роли парламента".

Глеб Павловский: "После 1993 года в России просто появилась другая власть. Это полностью изменившаяся система власти, которая знает, что, создавая чрезвычайные ситуации, может не рисковать, а, наоборот, укрепляться. И из чрезвычайных обстоятельств она извлекает дополнительные полномочия. Это свойство возникло именно в противостоянии 1993 года и практикуется до сегодняшнего дня. Именно 1993 год дискредитировал парламентаризм и вознес исполнительную власть на недосягаемую высоту. Ее монополия возникла в 1993 году и сегодня олицетворяется администрацией президента".

Николай Сванидзе: "Если бы события завершились иначе, российская история пошла бы по другому пути, но не лучшему, чем сейчас, а худшему. Ведь альтернативой всенародно избранному Ельцину был Руслан Хасбулатов (председатель Верховного Совета), за которым стояли силы, скажем так, поднимающего голову фашизма. И если бы эти силы победили, сразу пошла бы фашистского типа реакция, с большой кровью и очень большими последствиями, значительно худшими и более радикальными, чем в итоге получилось".

Диакон Андрей Кураев: "Чем-то мы прогневили Бога. Большей катастрофы в истории Русской православной церкви не было. Миротворческая миссия, которую взяли на себя патриарх Алексий II и Святейший синод, как известно, потерпела неудачу. Чтобы в тот самый день, когда перед чудотворной иконой Божьей Матери был совершен молебен об умиротворении, сразу после этого молебна началась кровавая бойня — это такой знак гнева Божьего!.. То, что произошло в тот день в Белом доме, на церковном языке называется состоянием гордынной прелести. Руководители Белого дома или слишком нерусские, или слишком военные. Поэтому они просто не поняли: настроение народа сейчас таково, что тот, кто первым сделает шаг, перешагнет через баррикады, обязательно проиграет, независимо от того, насколько успешен будет первый прорыв. Им, видимо, показалось, что момент для атаки самый подходящий: столько народа на их стороне, все за них, даже Владимирская Божья Матерь. Вот за это мы и поплатились.

Как церковному человеку мне больно, что попытка церковного посредничества окончилась провалом. Это была вторая попытка в этом столетии. И вторая неудача. В первый раз это была попытка Поместного Собора и патриарха Тихона отговорить большевиков от обстрела Кремля. Одна причина повторяющихся неудач лежит на поверхности: у большевиков всегда есть ценности поважнее евангельских. Ради всеобщего светлого и обязательного благоденствия не страшно снести несколько тысяч голов...

Вторая причина касается восприятия участниками переговорных процессов самой Церкви. В обоих случаях она не воспринималась как нечто самостоятельное и всерьез "неотмирное". Русская Церковь так и осталась государственной, сама она слишком зависит от неформальных отношений с властными элитами. И это тоже было одной из причин, по которой попытка православного Патриарха помирить между собой атеиста и мусульманина оказалась неуспешной".

Дмитрий Разин

Вы можете оставить свои комментарии здесь