И в "Заявлении конгресса" и в письме двух его диссидентов масса красивых и правильных слов о превращении России в результате совершенной агрессии на Украину в страну-изгоя, страну, уничтожающую себя (окончательно — С.Г.), как почти уничтожила себя во время коммунистического эксперимента.
В письме Ковалева и Тимофеева, как и должно быть в критическом документе, есть, однако, три посылки привлекающие внимание и отсутствующие в общем заявлении.
Первым является утверждение, что в России "произошла смена политического строя. В основу нового порядка, в основу официозной государственной идеологии… положены агрессивные имперские идеи".
Вторым — напоминание о том, что "тюрьмы и лагеря не могли подавить сопротивления и в глухие коммунистические времена".
И третьим, что если тогда лишь несколько сотен, зная о грозящих репрессиях, не боялись четко выразить свое несогласие с политикой властей, то теперь "таких миллионы…".
Ну что ж, если нам предлагают вернуться так далеко назад — сделаем это, хотя имеют отношение эти воспоминания всего к трем-четырем из участников Конгресса и из тех сотен, которые, действительно, шли в советские тюрьмы. Вспомним и потому, что оказывается невозможным забыть, что же противники и сторонники советской "системной оппозиции" в последующие 27 лет.
После иногда вполне героического подполья (как редактирование "Хроники текущих событий" Сергеем Ковалевым), очень нелегкого лагерного, тюремного и ссыльного срока у всех других, в 1987 году они вышли в "большую зону". Почему-то им не приходило раньше в голову размышлять, кто либеральнее Андропов или Брежнев. А тут, точно зная, что операцию по их освобождению проводит КГБ, как, впрочем, и всю программу "демократизации в стране", зная, что некоторые из наших друзей вместо освобождения были убиты, а другие — насильственно высланы, вдруг, как раз те, что участвуют сегодня в Конгрессе и пишут критические письма, с очень умным видом стали рассуждать кто же лучше Горбачев с Чебриковым или Лигачев с Баклановым. Начали писать об этом статьи в специально изготовленный для них "комитетом" журнальчик "Век ХХ и мир" и вообще изображать общественную деятельность в организованных КГБ дискуссионных клубах "Перестройка", "Московская трибуна" и десятках других. Они были прекрасной декорацией выставленной всему миру о том, какая независимая демократия появилась в зловещем до этого Советском Союзе.
Хочу сразу же оговориться. В эти годы всплыло множество провокаторов, "доверенных лиц", людей, которые всего лишь хотели себе что-нибудь ухватить в мутной воде перемен и успешно ухватили, но немало и совершенно необходимых для этой декорации людей с бесспорной, достойной репутацией и до этого и теперь ничего не вылавливавшие лично для себя в эти годы. Просто они не собирались быть политическими деятелями в подполье до ареста и не стали ими после освобождения. Но я не психолог, не психиатр, я не читаю в человеческих душах, а пишу о реальных делах и реальных результатах. Тем более, что для политического или общественного деятеля искреннее заблуждение не является, как и для уголовного преступника — оправданием. Судят по результатам, в России — чудовищным.
От страсти к высокой политике трудно излечиться. Тут уже не только бывшие диссиденты, но все известные участники Конгресса стали заметны: они разочаровались в Горбачеве и нежно полюбили Ельцина. Хором кричали на хорошо организованных (не ими) митингах:
- Ельцин! Ельцин! Ельцин! – и хоть и не поняли (не захотели ни понять, ни услышать), что задачей Горбачева было подавить и дискредитировать в государственном управлении беспомощных коммунистов, создать из деятельных офицеров КГБ замену ЦК КПСС — нелигитимный аппарат президента, закрепить их в высшем руководстве страны (35% только штатных и общеизвестных сотрудников КГБ в первом же — якобы демократическом — аппарате Ельцина), но и сохранить советскую бюрократию, пусть теперь на менее важных местах.
Но были еще две — важнейшие — задачи, с которыми тоже не мог справиться Горбачев:
- разделить между близкими, "своими" всю государственную собственность, то есть всю Россию:
- и уничтожить всех посторонних: от демократов и лидеров свободных профсоюзов до тех отставших от жизни преданных идеологии коммунистов, которые озабочены были ленинскими догмами, а не возможностью как-то урвать личный кусок общественной собственности.
Но как при всяком перевороте, захвате государственного аппарата неквалифицированным и жадным новым аппаратом в стране начался голод, нужна была хотя бы "гуманитарная" помощь Запада и тут без демократической декорации никак было не обойтись. Диссиденты и "быстренько примкнувшие к ним" Ельцину опять очень пригодились.
Ну, а 1991-1995 годы были временем полнейшей идиллии. Ударившиеся в политику диссиденты и демократы хором провозглашали:
- Мы победили! Мы победили! – что должно было значить для всего мира, а в первую очередь для еще веривших им сотням тысяч русских людей, что победили идеалы свободы, демократии, гуманизма и социальной справедливости.
Для начала проблемы возникли с социальной справедливостью. Успешно ограбившие весь русский народ, разделившие все, что было в России, как до них успел последний коммунистический вождь Польши Мечислав Раковский, главные русские демократы Ельцин и Гайдар вывели во всех русских городах, как до этого было в Варшаве, миллионы голодающих на улицы, еще не с протестами, но с последним жалким их скарбом на продажу. Заметим, во всех других в "менее демократических" странах и советских республиках, как-то удалось этого избегнуть. Вообще, победившим русским диссидентам и демократам, прислонившимся к власти, бывших своих слушателей еще успешно удавалось уговорить вести себя тихо, но вот с голодными левыми управляться было труднее.
Впрочем, Гайдару и "его команде" одинаково опасен был весь русский народ, кого бы он ни слушал, а потому тут же с помощью Сергея Ковалева была уничтожена неорганизованная, но миллионная "Дем. Россия", стотысячный "Мемориал", множество других демократических организаций и свободных журналов по всей стране, особенно несговорчивых и чуть менее полезных (то есть известных с помощью властей же) начали успешно отстреливать. Этот демократический мартиролог никем не составлен, собственно никого из наших победителей не интересовал, но в нем Эдмунд Иодковский, Сергей Дубов и его сын, Андреа Тамбури, мой сын Тимофей, профсоюзные лидеры по всей стране, несговорчивые общественные активисты в Донбасе, Москве, Питере (к примеру, остатков "клубов избирателей", которые обнаглев действительно хотели кого-то выбирать), а чуть позже Галина Старовойтова — всех не перечтешь. Слава Богу прижавшиеся к власти демократы не приходили на похороны. Большим успехом демократов был расстрел Верховного Совета и главный предмет гордости Гайдара (он не преминул описать это именно так в своей последней книге) — ему удалось собрать не только отдельных убийц из КГБ, но и целый полк солдат, который мог бы расстреливать недовольных русских людей любого вида. У демократов и диссидентов вокруг Кремля кроме привычных рекламных заявлений о наступившей свободе теперь была другая серьезная задача — передать всю власть в стране без остатка Ельцину и его убийцам и грабителям. Новая конституция и новые выборы показали Кремлю, что пока еще они могут быть очень полезны.
И только ночная ковровая бомбардировка Грозного, гибель десятков тысяч мирных людей показалось не всем, но некоторым диссидентам и демократам все же чрезмерной. Кое кто, как Алексеева, Чеченскую войну просто не заметил, другие, как Ковалев, героически в знак протеста вышли из президентского Совета (оказывается, здесь они убивать не советовали), поехали под реальные пули в Грозный, потом — в Буденновск и даже выступили раза три с критикой действий убийц по телевидению. Их выступления имели оглушительный успех.
Они, правда, не называли, как сегодня, режим, к становлению которого приложили руку, преступным, хотя он ни в чем не менялся с первых дней своего появления, но все же говорили, наконец, часть правды. Но в этой правде, в успехе их выступлений был существенный недостаток: они смогли пробиться в эфир не благодаря своей самоотверженности в советские годы, но лишь потому, что были четыре года активными соучастниками тех, кто сейчас убивал чеченцев и русских. Они же были "легальной", "системной" оппозицией, той самой, которая сегодня, наконец, кажется им недостаточной. Да и какое удобство было именно в такой оппозиционности — ведь к этому времени кроме них уже все в России было выдавлено, даже левые, националисты, экологи и не было у них на экране никаких конкурентов, кроме уж еще более откровенно кремлевских.
Впрочем, эти трудные времена через пару лет прошли. Дудаева убили, с Масхадовым Лебедь договорился (потом убьют обоих) и можно было заняться привычным делом. Во-первых, надо было за заслуги получать кому дом, кому — офис.
Рогинский, Алексеева, Пономарев, Тимофеев с ожесточением принялись за уничтожение последних демократических организаций еще случайно уцелевших кое где в провинции. Был разработан (возможно, в Кремле) блестящий проект – "государственно-общественных" правозащитных организаций. Правозащитные организации должны были переходить на полное содержание губернаторов и мэров, те должны были покупать им все необходимое оборудование предоставлять офисы и содержать технических сотрудников, а "совершенно свободные" правозащитные организации должны были безудержно критиковать своих хозяев. Впрочем, членами правления правозащитных организаций по проекту Алексеевой-Пономарева становились местные прокуроры и руководители МВД. Легко понять, что стало происходить с теми, кто отказывался от этого блистательного содружества, зато инициаторам и руководителям всего этого движения, уничтожавшего остатки правозащитных организаций бесспорно нашлись бы достойные кабинеты на Старой площади.
Фонду "Гласность" в содружестве с рязанцами, новгородцами, снежинцами удалось не то чтобы поломать, но сильно сократить этот проект Хельсинкской группы, но Алексеева еще несколько лет, на всех углах рассказывала, как в сотрудничестве с генеральной и местными прокуратурами она защищает права человека в России. Вскоре, впрочем, Хельсинской группе, "Правам человека" и "Мемориалу" открылся с помощью американских фондов не менее замечательный и полностью ими использованный план, под названием "сетевые проекты". Эти замечательные организации подавали в богатые американские фонды заявки на реализацию глобальных демократических проектов десятками, а то и сотнями якобы работающих с ними организаций. В восторге были все – "Хельсинская группа", "За права человека" и "Мемориал" на такие гигантские проекты получали миллионные гранты, российское руководство было счастливо создаваемой ими рекламе необычайного расцвета демократии в России и даже обманутые фонды легко в свою очередь лгали (в компании с русскими правозащитниками) западным правительствам, получая средства на столь успешное строительство и укрепление бесспорной демократии в России.
Это был просто апофеоз "системной оппозиции", которая коллективно успешно вводила в заблуждение весь мир относительно того, что в действительности происходило в России. Легко понять как они все скопом ненавидели фонд "Гласность", который совместно с Советом Европы стал выяснять, какие из рекламируемых и оплачиваемых провинциальных организаций существуют в действительности. Оказаось, что около десяти процентов. Все остальные (мы обзванивали их по телефону) были или давно выключены или были телефонами местной администрации, которая сама регистрировала свои "правозащитные" организации взамен уничтоженных и когда-то работавших, или, в лучшем случае, там был один человек, который много лет назад отошел от общественной деятельности — чаще всего вынуждено.
Это и была легальная оппозиция друзей и коллег Тимофеева и Ковалева. Алексеева с пафосом на всех углах и в целом четырехтомнике всем внушала, как Генеральная и местные прокуратуры в тесном сотрудничестве с "Хельсинкской группой" защищают права человека.
О том, что было дальше даже писать отвратительно. После взрывов домов в Москве и Волгодонске, марша Басаева в Дагестан началась вторая чеченская война. Благодаря деятельности "легальной оппозиции" как и перед Первой войной уже никто не мог открыто протестовать, выйти на улицы. Почти все диссиденты (кроме Пономарева, правда) радостно пришли в Кремль на встречу с подполковником КГБ, а Алексеева даже как ресторанный лакей пододвигала Путину кресло и поднимала зал в приветствие новому русскому лидеру. "Что мне его бояться — пусть он меня боится", – гордо заявила Лара Богораз и послушно пошла в Кремль. У других были иные объяснения, но результат был один.
Да и потом сколько было всякого у нашей "легальной" оппозиции вплоть до недавнего отказа "страха ради иудейска", Алексеевой, Пономарева и Светланы Ганнушкина встретиться с пригласившим их президентом Соединенных Штатов, который был озабочен состоянием прав человека в России больше, чем те, кого на самоотверженную борьбу сегодня зовут Ковалев и Тимофеев сами ничем от них не отличаясь. У любого человека, который помнит, что было и понимает, что есть, ни такая власть, ни такая оппозиция ничто, кроме отвращения, теперь уже молчаливого – "мы плакали дома", сказала мне пожилая дама, вызывать не могли.
"Общее действие" – последняя легальная "системная" оппозиция заведомо преступному и враждебному стране управлению — теперь уже союз все тех же, как-то странно себя зарекомендовавших организаций. Для них ни Чечня, ни Грузия не были проявлением "агрессивных и имперских идей". И дело было совсем не в том, что кто-то раньше понял, что к власти в России идет гестапо (ЧК-НКВД-КГБ-ФСБ), а другие ( "Мемориал" и компания) это поняли позже (кто-то умнее, а кто-то глупее) главным было то, что они не хотели, внутренне не были способны это осознавать, понимать неизбежные нарастающие, трагические последствия для страны и народа, хотели приспособиться к гестапо (этот термин удобнее, чем многочисленные переименования наших спецслужб). К тому же появлялась некоторая гарантия и от продолжавшегося государственного террора и даже возможность получить за "системность оппозиции" некоторые преференции.
И вот теперь сотрудничая в уничтожении демократического движения в России, получая подачки — личную рекламу или хотя бы допуск в контролируемые властью СМИ, офисы, гранты от всех самых зловещих людей в новейшей истории России: Ельцина, Гайдара, Путина, к кому обращаются Ковалев и Тимофеев, кого зовут на борьбу с новым тоталитаризмом? Кто им теперь поверит? Борьба, конечно, начнется, хотя они сделали все не только для уничтожения демократического движения в России, но и для дискредитации в общественном сознании самих слов "демократия" и "права человека". Но начнут ее люди — не знаю будут ли их миллионы, но уж во всяком случае это те, кто давно уже не читают обращений и заявлений "легальной оппозиции" и тут ее некоторая внезапная радикализация ничего не изменит. Даст Бог, им удастся спасти Россию и от кремлевского безумия и от лукавой беспомощности его мнимых противников.
P.S. Мне горько это писать, как горько было писать статью "Прощание", когда они все дружно шли в Кремль. Это неотделимая от меня среда — по сути дела часть меня самого, никаких других близких мне людей у меня нет. Я искренне люблю Сергея Адамовича, в "Общем действии" были и до сих пор есть очень ценимые и уважаемые мной люди. Но все мы уже очень немолоды, сегодня гибнет наша страна и надо, наконец, называть вещи своими именами и подводить итоги.
! Орфография и стилистика автора сохранены
