Вот какой момент кажется мне сейчас интересным с точки зрения общественного климата и эволюции общества. Вот у нас есть, допустим, депутат Железняк или вице-премьер Рогозин. После Крыма и после позиции РФ по Украине в целом у них нет проблем с публичными высказываниями - они радостно могут выражать поддержку. В новой общественной ситуации - когда вокруг миллионы "крымнаш" - они чувствуют себя совершенно свободно. Им не нужно ни в чем лукавить, ничего "замалчивать", в их позиции не предполагается никакой двойственности. Они - совершенно "органичны".
Теперь посмотрим на другую часть истеблишмента. Вот, допустим, ректор АНХиГС Владимир Мау. Или, допустим, ректор ВШЭ Кузьминов. Или, например, глава Сбербанка Герман Греф. Ничто нам ранее не говорило о том, что эти люди могут радостно поддерживать радикальную, крайне рискованную политику.И мы в настоящий момент не знаем, что они там думают о "взятии Крыма" или о курсе Кремля на развал украинской государственности, или о пропагандистской кампании федеральных каналов...
Начнем с того, что мы не можем их даже спросить (публично). Потому что совершенно понятно, что в нынешней системе нет такой опции: занимать критическую позицию в отношении курса данной администрации для "системного человека". Это ведь "авторитаризм", а не система сменяемости власти. Здесь невозможно публичное дистанцирование от действий "кабинета" при сохранении системной персональной позиции. Критическое высказывание сразу превращает тебя в "антисистемного". При этом все эти люди должны выполнять все телодвижения, связанные и с интеграцией Крыма, и ежедневно взаимодействовать с коллегами, которые уверены, что Россия вступила в смертельную схватку с Западом и что в Киеве у власти фашисты и проч. и проч.
Таким образом, значительная часть истеблишмента оказалась заложником длительной работы в условиях прошлого состояния политической системы. И что дальше с этим будет?... Я имею в виду "повседневность". Ведь "машина жизни" продолжает работать. Для грубого сравнения: "машина жизни" в Германии 30-х гг. продолжала работать и до Нюрнбергских законов и после них. Или: "машина жизни" (т.е. ежедневного выполнения своих системных обязанностей) продолжала работать для высокопоставленных сталинских людей и до и после протестного самоубийства Орджоникидзе...
Иначе говоря, "крымнаш" создает для "условного аузана" (неутомимо продолжающего свои публичные выступления о воображаемом "институциональном развитии") как бы готовую матрицу дальнейшего "примирения с действительностью", в которую он неизбежно должен зайти. потому что нет вообще никакой другой опции... То есть "условному Грефу" - даже если он в настоящий момент на кухне скептически высказывается о последствиях Крыма - придется на следующем шаге иметь дело с ситуацией "ареста жены" (как у Молотова) и смириться с шуткой вождя: "Да ладно! Жену мы тебе другую найдем"... И - собственно говоря - в этом и смысл "антропологического эксперимента", на путь которого встал путинизм на третьем сроке...
! Орфография и стилистика автора сохранены
