Я больше не буду писать про войну.
Потому что мне мучительно стыдно перед теми, кто прошел, пропахал, прополз эту страшную мясорубку. Перед своим дедом, Сергеем Александровичем Шаровым, прошедшим ее от самого начала и закончившим уже 10 мая в Праге, перед моим сколько-то-юродным дядей, Олегом Николаевичем фон Бауэром, добровольцем ушедшим на защиту родного Питера и провоевавшим до контузии в 44-м, перед моей двоюродной бабкой Елизаветой, Матерью Марией, участницей французского Сопротивления, казненной в Равенсбрюке за день до освобождения лагеря, перед теми, кто надрывался в тылу и ждал треугольнички с фронта.
Мы проиграли, про... вашу победу.
Втянувшие головы в плечи после конца войны. Не рассчитавшиеся со всеми ВОХРовцами и СМЕРШевцами. Оставившие подыхать с голодухи жителей всех чаронд нашей страны. Отводившие глаза от калек на подшипниковых досках и сбросившие их на валаамы и в горицы – с глаз долой, из сердца вон!
Мы предали ее, мы надругались над ней в Будапеште в 56-ом, в Праге в 68-м, в Кандагаре и Пандшере в 70-х, в Риге и Вильнюсе в 91-м, в Грозном и Самашках в 2000-х, в Южной Осетии в 2008-м, В Крыму и Донбассе сегодня. Потому что всюду здесь мы несли и продолжаем нести не мир, любовь и сострадание, а кровь, боль и ненависть, забирая свободу. Как бы ее ни понимали те, у кого мы ее забирали и забираем.
Мне стыдно за позорный крымский салют в марте прошлого года. За вакханалию георгиевских ленточек, нацепленных на откровенных подонков. За то, что мы добровольно и с песнями сдали собственную свободу за сытые желудки и будто бы счастливую жизнь. Мне стыдно, что мы своими руками допустили до власти власть, которая испоганивает и убивает всё, к чему ни прикоснется. Даже память. Даже память о вашей победе.
Это я опять не совсем про войну... Совсем не про войну – про нас.
А про нас – не нам писать. Да и от желающих отбою не будет, когда мы таки победим. Чтобы оправдаться, наконец, перед прошедшими ту войну. Чтобы не отводить глаз перед взглядом детей и внуков. Потому что вот это за нас сделать некому.
! Орфография и стилистика автора сохранены
