"Россия меня недостойна" — лидер саратовских народовольцев ожидает приговор
Он читал классиков анархизма, а примкнул к ультраправым. Ловил педофилов и ходил на акции оппозиции, требуя честных выборов. Потом саратовец Андрей Марцев обвинил праворадикалов в великодержавном шовинизме, осудил Новороссию и ушел в национал-анархическую организацию "Народная воля". Фото с Андреем, державшим плакаты в поддержку Украины, облетели Интернет, а его избили неизвестные. Сейчас он подсудимый по делу о вандализме: его черно-красное граффити сочли похожим на знамя украинских ультра. Отбыв срок, которого он не боится, Марцев хочет покинуть Россию.
Еще активист рассказал, как вербовал антифа в левые националисты, почему считает культовую фигуру нацизма Максима Марцинкевича шарлатаном, а стране грозит кровавый путч ветеранов Донбасса. Видеть торжество "Русского мира" он не хочет.
Начитался: "За белую Европу и совершеннолетний секс"
Политизация застигла меня еще зеленым подростком, лет в тринадцать. Причем слева. Но тогда мне был близок анархизм, а не модные в те годы антифа-темы. Крутейшая идея народного и общественного самоуправления. Я после занятий в школе искал справедливость для всех в этой гребаной жизни: ходил в библиотеку, где читал аналитические и научные книги по истории революций, о коммунистах, по движениям анархистов в разных странах мира. Поглощал труды русского анархиста Михаила Бакунина. Еще мне нравились произведения про Че Гевару. Про националистов я особенно не читал тогда.
Когда я подрос и начал искать свою банду, то анархисты в родном городе Саратове меня не привлекли. Субкультурные маргиналы, карликовые движения, далекие от политики. Там я не видел перспектив революции, если присоединиться для борьбы к ним. Вскоре антифа у нас вообще стагнировали. Последнее громкое известие про них в 2013 году, когда в Нью-Йорке показали документальный фильм: "Ключ от заводного апельсина". Дали премию, а движение развалилось. О нем слышно за счет того, что инициатора всех антифа-проектов Олега Петрова прессуют якобы за распространение гей-порно о скинхедах. Так-то остались люди, позиционирующие себя как антифа. Периодически националисты сталкиваются с ними в барах, и мордобоем это не кончается.
Прочитал еще гору книг, и представления о справедливости увели к консервативным националистам; даже тусовался с монархистами. Такое бывает. Горжусь своей библиотекой. Там, как без этого: "Майн Кампф", "Скины: Русь пробуждается" Дмитрия Нестерова, "Неприрожденные убийцы" Ильи Стогова. Без доли скромности — а ее у меня нет, — я более развит интеллектуально, чем прошлые поколения националистов Саратова.
В общем, я подписывал посты ВКонтакте лозунгом "Слава белой Европе" и ловил педофилов. Был расистом с короткой стрижкой и уличным лидером части ультраправых в городе, когда политизированных ветеранов движения запугали правоохранительные органы и все свалилось на мои плечи. Мне еще не было и двадцати лет.
Почему педофилы? Не сиделось на месте. Пик радикального национализма я не застал и брался за все, что попадалось под руку. Ловля педофилов привлекла возможностью сделать что-то. Да и заняться было нечем, все околополитические начинания националистов развалились из-за конфликта с поддержкой Украины или Новороссии. Педофилы — легкодоступная цель. Тем более, что мой город, хотя и столица Поволжья, но провинция. Парни, что разгоняли попытки гей-парадов, рисуют свастики и носят шарфы с имперскими цветами, перетекают из одной организации в другую. Из загнувшихся "Русских зачисток" они легко перешли в проект по преследованию любителей секса с несовершеннолетними.
Тогда я все-таки думал, что мы делаем идейное дело. Но, повзрослев, понимаю, что правой молодежи просто нравилось агрессивно скакать перед видеокамерой в масках. Им нужен был ролик в Интернете, который можно было показать своей субкультурной девушке.
Мы не имели отношения к "Реструкту" Максима Тесака. Ни в коем случае! Малолетки, да, симпатизировали ему, героизировали Марцинкевича. Для меня Тесак был шоуменом, что зарабатывал на националистах, особенно провинциальных, пытаясь вовлечь их в финансовые пирамиды и продавая протеин. Поэтому мы не состояли в его "Реструкте", хотя люди Тесака к нам подкатывались. Но под моим давлением такое не прошло.
Движение против педофилов развалилось, когда мы изобличили троих извращенцев. Наша полиция, и особенно Центр по противодействию экстремизму, не любят все, что не могут контролировать. Я не унывал и двигался дальше.
"Умные националисты ушли в оппозицию, глупые — сели"
Судьба товарищей по педоборчеству сложилась по-разному. Кто был умнее — ушли в ненасильственную оппозиционную политику. Те, кто поглупее: один отделался обязательными работами по 282 статье УК (разжигание межнациональной и другой розни), другой сел за драку с алкашом, еще кто-то под следствием за банальный гоп-стоп.
Хотя я причислял себя к консервативным националистам — гонял с "имперкой", но с 2012 года посещал все антипутинские акции оппозиции в Саратове. Выступал на митингах, где развевались флаги либералов и леваков.
Был наблюдателем на выборах в Саратове и Москве. В Мосгордуму, например: там подделывались результаты, ходили карусели и шли вбросы. Наблюдателей выгоняли полицейские.
Для меня главное было — выступать именно против государства, его политики. Меня за это как-то репрессировали в 2014 году. Оштрафовали на десять тысяч рублей, когда я стоял в пикете с заклеенным скотчем ртом, на котором было написано "Цензура".
В Саратове преобладают либералы, с которыми группируются многие националисты. Революционеров в Саратове не так много, как в Москве или Питере. Крупнейшие протесты собирали 1000-1500 человек. Соответственно, в оппозиции рады всем, любому несогласному с режимом человеку. Да, конечно, были споры, смотрели косо друг на друга. Отголоски есть и поныне: члены "Яблока" на совещаниях кричат: "Да я, в жизни не стану на площади с коммунистами и националистами!". Но оппозиция последний год сходит на нет. Превращается в несколько маргинальную, невлиятельную тусовку.
Националисты в таком состоянии давно. Так, формально есть представители всех существующих правых организаций. Но это уже смешно. Вот, монархисты "Великая Россия", состав партии: лидер ячейки и его друг. Есть фиктивный "РОС" Бабурина, они раздавали партбилеты — бери не хочу. Раньше у нас РНЕшники на улицах ходили. Были "Русские зачистки", гремевшие на всю страну: провели серию рейдов по рынкам, несанкционированное шествие и операцию "белый вагон". Выгоняли кавказцев из транспорта и попали в программу Марианны Максимовской. Но националисты не имели массовой поддержки в народе и сильно сдали. Кое-кого репрессировали: "Народное ополчение Минина и Пожарского" признали террористической организацией, а координатора, семидесятилетнего деда Юрия Кутузова, осудили за экстремистские призывы.
Охотясь на педофилов, я корректировал свои политические взгляды. Если года два назад придерживался консервативных, расистских идей, то теперь это в прошлом. На трансформацию повлияла Украина, "Революция достоинства". Большинство русских националистов поддержали Путина и шовинистическую внешнюю политику против украинцев, и я постарался максимально отстраниться от таких ультраправых. Когда правые уезжали в самооборону Крыма, до референдума, после чего регион официально перешел в состав России, я стоял с плакатом "Крым — Украина". Фото, на котором я призываю Путина не оккупировать Украину, разнеслось по Интернету. Россия решила за Крым, где ему жить. И я не удивлен, когда крымчане говорят, что взорвут мост на полуостров, если его построят и привезут с собой сетевые магазины, что разорят их.
В конце 2014 года я начал симпатизировать национал-революционному движению, и меня завербовали в "Народную волю".
"Я не пытался их даже понять", — когда националисты полевели
На тему автономных националистов, национал-революционеров из идеологически провокационного движения "Вольница", на основе которого возникла "Народная воля", я натыкался в Интернете еще давно. Тогда я их мировосприятие не разделял. Для пахнущих нафталином ультраправых они леваки и чуть ли не антифа.
После раскола националистического движения из-за победы Евромайдана, силы, позиционирующие себя как революционные националисты, стали смотреться выгодно, в сравнении со всякими Демушкиными, которые не могут решить — ватники они или кто? Такие проекты, как "Народная воля", "Национал-большевистская платформа" резко выделились на фоне ультраправого мракобесия. "Народная воля" поддержала Майдан. Несколько её экс-активистов уехали в добровольческие батальоны Украины, хотя это не афишировалось из-за опасений признания организации экстремистской и запрета. Но когда Сергей Петровичев из Ульяновска подорвался на растяжке сепаратистов в Песках, это признали.
Меня это все очаровало. Я до последнего не разделял их взгляды, да и не пытался понять. Там анархизм, русское народничество 19-го века, идеалы национальной революции и так далее. Но осенью 2014 года я под влиянием второго "Марша мира" в Москве начал сотрудничать с национал-революционерами. Открыл новый путь для русского национализма, далекого от имперского шовинизма, и возглавил "Народную волю" в Саратове, уже находящуюся под вниманием правоохранительных органов.
Мы ходили на пикеты, требовали "Хлеба и Воли нашему Народу", и "Нет войне с Украиной". Наше восприятие — единственно правильное: российская армия была и есть в Украине.
Меня ловили на улицах люди, которые называли себя националистами. Но я почему-то видел их первый раз в жизни. Вопрошали, как я могу выходить с желто-голубым флагом и призывать святого Путина не оккупировать Украину, ведь она — это часть русской Малороссии? И несли прочий бессвязный бред. Еще мы гуляли в майках с украинской символикой. Одни люди смотрели косо, другие — орали: "Фашисты!", "Предатели!". Получить по физиономии от ватников в Саратове за свою позицию нереально, но в октябре этого года меня избили какие-то прилично одетые мужики в подворотне. Кричали, чтобы я не смотрел им в лицо. Думаю, это были менты.
Еще я отрастил волосы на голове и сагитировал известного в городе леворадикала Кирилла Каблова. Один из начальников ЦПЭ Саратова написал в характеристике на нас: "Бывший расист и бывший антифашист встретились на перепутье и начали работать против Путина и за Украину". Кирилл состоял в отделении организации анархистов-антифашистов "Автономное действие", которое из-за субкультурных дрязг распалось весной 2014 года.
Он стал исповедовать чистый анархизм, без примесей: всегда был против коммунистов и красных. Мы пересеклись на просторах Интернета, сочли, что близки по духу, и начали сотрудничать. В итоге это вылилось в уголовное дело.
"Слава Украине! Меня посадят, а граффити живет долго"
В июле стало ясно, что "Народная воля" идет под суд. Троих "народовольцев": меня, Кирилла Каблова и уличного художника Дмитрия Крайнова — обвинили в политическом вандализме за граффити на волжской набережной, сделанном на бесхозной бетонной плите. Я это предчувствовал. Еще в марте, на "Марше памяти Немцова", блок с "Народной волей" ОМОН избил и уложил в асфальт, а суды дали одиннадцати активистам административные аресты. Организация мозолила глаза органам. Повод нашли.
Если уличный художник исповедует политические взгляды, он обязан проявлять их в граффити. Как мы. Наш саратовский активист "Народной воли" Дмитрий Крайнов занимается этим профессионально. Рисует, чтобы не нарушать закон, на частных территориях с согласия владельцев. У него много работ в нашем городе. Его часто приглашают украшать заборы. Граффити — это прекрасно и легко. Ты постоял с пикетом, — о нем двое суток поговорят в Интернете и забудут. Рисунок живет долго. Наш — уже полгода; место, где его нарисовали, отлично видно с моста через Волгу.
В композиции несколько флагов: черный с кельтом, черно-красный и герб несуществующей "Русской повстанческой армии". Черно-красный флаг органы идентифицируют то ли как символику запрещенного "Правого сектора", то ли как стяг "Украинской повстанческой армии". Не могут определиться. Мы дали показания, что нарисовали флаг белогвардейского батальона генерала Корнилова.
Но мне кажется, что когда люди видят это граффити, понимают: в Саратове остались граждане с головой. Украинский народ для меня — братский по истории и самосознанию. Я сам по линии матери — украинец. Пусть многие россияне считают, что в Украине в феврале 2014 года был переворот, а к власти пришли "фашисты-бандеровцы". Черно-красный флаг — страница истории Украины, которой гордятся украинцы. И мы должны это принять.
Нас троих "народовольцев" — меня, Крайнова и Каблова — ждет приговор по статье "Вандализм". Дескать, бетонная плита — это общественное место. Грозит три года колонии. С декабря уже ходим в Мировой райсуд Саратова. Пока процесс идет не так, как мы ожидали, а ждали мы показательной порки и наглости фемиды. Председательствующая, Оксана Шамоилова, удовлетворяет наши ходатайства и разрешила журналистам снимать процесс. Мне кажется, она ведет себя нормально. Еще мы достали документы, что место, где мы рисовали, администрация города не расценивает как общественное место. Это должно подорвать позицию обвинения.
Прокурор — девочка-блондинка, что-то малоразумное. Когда мой адвокат, Виктор Левинский, запросил изъять из материалов дела все, что к нему не имеет отношения, она яростно листала УПК, не зная, что сказать. Мне кажется, ей дали нас для тренировки, и поддакивать тому, что написали следователи. А главный свидетель, труженик ЦПЭ майор Алексей Кузин, в суд не ходит, что удивляет даже судью.
Но я понимаю прекрасно, что после Нового года нас приговорят, а не оправдают. По максимуму — три года, мне не дадут, но на год-полтора в колонию-поселение упакуют. Да я и не против. Силовик, что нас задерживал, проводил обыски и впоследствии стал главным свидетелем обвинения, бросил мне в лицо, когда фабриковал дело: "Ты не дождешься революции, отсидишь трешку!". Ну ладно. Все революционеры сидели, и я посижу.
Готов ко всему. Я давно уже готовился почувствовать на своей шкуре, что такое саратовские зоны, — они краснее некуда. Там ад. Эдуард Лимонов, которого я презираю как контрреволюционера о них мемуары написал. Но жить можно везде. Колония — не конец. Праздник еще впереди. Даже перед перспективой неволи не жалею о том, что сделал и делал до этого. Мы живем в такой стране, а я — оппозиционер.
В ЦПЭ считают, что во мне играет юношеский максимализм и непонимание политической ситуации. Говорят, что меня кто-то обманул и завербовал. В ФСБ сочли, что я спонсирую украинских радикалов, создал националистическое подполье в Саратове. Которое вот-вот что-то плохое сделает. Так, сказки венского леса.
"Они устроят кровавую баню, а мне делать в России нечего"
Россия катится в ад. Война на Донбассе еще не закончилась. Будет новая волна сражений, более красочная и жестокая. Пока этого нет, многие русские ультраправые сторонники Новороссии возвращаются оттуда в Россию. Мне приходилось с ними общаться, и они не скрывают, где были, чем занимались и сколько человек убили. Не секрет, что из Поволжья и, в частности, из Саратова бойцов в Донбасс уехала туча. Сотрудники ЦПЭ закрывают на это глаза. Имперцам дали карт-бланш.
Эти люди — русские добровольцы — уже почувствовали вкус крови: как собаки, что были накормлены сырым мясом. Рано или поздно это аукнется для власти. Сплоченные ветераны Новороссии скоро зальют Россию реками крови в гражданской войне. Они построят ультраправое государство, которое хотят, — невиданный Русский мир с тысячами непониманий. Они уже консолидируются. Готовятся. В этом плане они круче, чем русские националисты, кто отправился биться за Украину, — те не смогут вернуться и на что-то влиять.
Нужна ли мне такая страна — нынешняя или империя, что маячит в перспективе? Да я, черт возьми, не против покинуть такое отечество! За месяц до возбуждения уголовного дела я думал о переезде в Москву, чтобы затем перебраться за границу. Я собрался жениться и понимаю, что в России нет никаких перспектив: политических и житейских. Здесь страшно рожать детей. А мне пора жениться. Не хочу свою жизнь связывать с Россией. У меня есть, конечно, мысль, как изменить Родину, но боюсь, за ее публикацию привлекут СМИ. Митинги дальнобойщиков, превратившиеся в позорный дебилизм… Народ в майках с Путиным и верой, что царь добрый, а бояре плохие, не достоин, чтобы за него боролись, он до такой степени опустился, что… Не знаю. Боритесь за свою волю.
Даже когда меня приговорят по делу о граффити, органы раз за разом будут меня преследовать. Отсидеть раз — это подвиг. Второй — зачем? Так что как только у меня представится возможность, — уеду.
Беседовал
