"Очертил Бездомный главное действующее лицо своей поэмы, то есть Иисуса, очень черными красками, и тем не менее всю поэму приходилось /…/ писать заново."
Булгаков М.А., "Мастер и Маргарита", Глава 1. "Никогда не разговаривайте с неизвестными"
Просматривая информацию к Третьему Форуму Свободной России, натолкнулась я на коротенький ролик в самом начале которого уважаемый Александр Скобов задал сидящим на сцене простой провокационный вопрос (воспроизвожу по памяти):
А есть ли вообще люди, которые способны объяснить, почему путинская Россия является экзистенциональным врагом Запада?
И дожал еще, будто высказанное сомнение таило в себе недостаточно полит-ТNT:
Концептуально объяснить, почему именно экзистенциональный враг Запада?
Провокация уважаемого мною теперь еще более Александра Скобова в том и заключается, что вопрос его был адресован именно людям, обязанным объяснять миру экзистенциональную несовместимость (антагонистичность) России и Запада. И делать это, разумеется, концептуально. Среди сидящих на сцене и внимательно слушавших Александра Скобова, был, например, дотошный журналист, блестящий полемист и вообще умница и искренний друг России Борис Райтшустер (Boris Reitschuster) – автор целого ряда книг о современной России[1]. Уж кто-кто, а он должен был бы поднять микрофон и указать Александру Скобову на собственные публикации, выступления и диспуты, которыми приобрел здесь, в Германии, огромную известность. Мог он упомянуть и отсутствующего земляка коллегу-публициста Юргена Рота (Jürgen Roth) – автора серии монографий по теме России и ее мафиозного руководства[2]. Мог назвать и англоязычных авторов, таких, как Стивен Ли Майерс (Steven Lee Myers) или Дэвид Саттер (David Satter)[3].
Не знаю – семиминутный видеоматериал не дал ответа на вопрос Александра Скобова, – но почему-то думаю, что ответа и не последовало. Не последовало потому, что людей, способных концептуально объяснить феномен отношений России и Запада, в России не много. Честно говоря, не решусь назвать ни одного имени. За пределами же империи их вполне достаточно, но их почему-то на Форумы Свободной России не приглашают.
Вся концептуальность российской "оппозиции", равно как и названных выше авторов, не выходит за рамки инвестигативно-детективного жанра "Крестного отца IV": "Клептократ у руля ядерной державы", "Государство-мафия", "Пахан Дзюдохерии" и пр. Мафиозную клику кремлевских уголовников, доросших до военных преступников следует разъяснять денно и нощно, значение расследований преступлений против человечества невозможно переоценить, здесь нельзя "перегнуть палку" или "впасть в грех излишества", преступления эти не имеют срока давности и не могут быть искуплены ничем. Шляпы долой перед всеми, кто посвятил себя этой опасной для жизни работе!
Но концептуально ли это? В этом ли лежит экзистенциональность антагонизма двух систем? Не унижают ли уважаемые "оппозиционеры" и зарубежные авторы себя сами, втискивая феномен в полутораметрового полуграмотного майоришку? В человека, которому даже КГБ доверял уровень ответственности не выше завхоза в марионеточной Восточной Германии? И этот человечек – концептуальная проблема между Россией и Западом? Вы действительно так думаете? Не мелка ли концепция для 140-миллионной державы? Неужели вы не понимаете, что повторяете своими словами сакраментальное: "Есть Путин – есть Россия. Не будет Путина – не будет России" ("вот уберем Путина и будет новая, свободная Россия")?
Концептуальность не может заключаться в одном лице. Пусть и неограниченном диктаторе. Как не заключалась она ни в Иване IV, ни в Петре I, ни в Сталине; как не заключалась концептуальность нацизма в Гитлере. Здесь всё с точностью до наоборот: люди эти выражали и выражают концепт системы.
Всё сразу становится на свои места, если отбросить интеллектуальные игрища и схоластическое рассмотрение отдельных эпох развития социально-политической системы "Россия", как некоего штрихпунктирного процесса, где точечные "реформы" сменяются кривыми кровавого произвола, агрессии и дичайшего невежества. Именно подобный подход порождает призывы "вернуться на российскую дорогу", вызывает стенания по поводу "незавершенных реформ", "утраченных возможностей" в "точках бифуркации" или безвременно сгинувших "реформаторов". Апологеты этого подхода не хотят видеть прямой и четкой исторической линии развития от Александра "невского" до Путина "моли". В этот же грех исторического индетерминизма впадает и сам автор провокационного вопроса, ограничивая несовместимость "путинской" Россией.
Итак, в чем же оно – экзистенциональное отличие России от свободного мира? Почему существование России несовместимо со свободным миром? И где искомые Александром Скобовым люди, способные донести эту несовместимость миру?
Отличие – во взгляде на мир и на место в нем человека, т.е. оно – в картине мира, – в той философской модели, что царит в пределах цивилизации, и определяет вектор развития ее. Картина мира России – фашизм, как воплощение предельной концентрации власти в руках одного человека (князя-царя-императора-секретаря-президента), подчинение всех ресурсов милитаристским целям, культивация "традиций", национализма, сексизма и т.д[4]. Это фашизм в чистом, первозданном, девственном виде, неконтаминированный идеями Ренессанса, Реформации, Просвещения и буржуазных революций, какими были, например, фашизмы итальянский и немецкий. Начиная с "розового детства", а совпало оно, по злокозненной иронии девы Клио, как раз с эпохой Ренессанса и Реформации, развитие государства российского шло по экспоненциально удаляющейся от цивилизации ветке. Именно поэтому, любая идея[5], пересаженная на российский грунт, не просто опошляется, не просто искажается, но превращается в полную свою противоположность.
Это относится прежде всего к христианству. Попытка привить Иисусову любовь на имперский грунт Московии дала зарождающемуся фашизму дополнительную дубину против порабощенных народов – "православие московской транскрипции". И ошибочно было бы утверждать, что офицер разведки во главе нынешней "церкви" – явление новое, олицетворяющее соитие всех структур и организаций государственного организма с системой подавления. Нет, "православие" изначально было задумано и воплощено не как культовый институт, а как часть государственной машины слежки, лжи и преследования инакомыслящих. Оно заботилось не о душах прихожан, а о "расширении и укреплении княжества Московского"; об "объединении всех славянских народов под крылом православного царя Московского"; о проникновении "русского мира" во все уголки планеты. Думаю, не стоит в который раз останавливаться на том, сколько крови и миллионов человеческих жизней стоит за этой "христианской" максимой.
То же самое относится и к феномену "нации". Если на Западе создание политических наций было исторически обусловленным, свободным движением свободных народов, объединявшихся вокруг общей картины мира, то перенятая Россией мода до сих пор не может разрешиться более или менее жизнеспособным плодом. Сочиненные же в разные эпохи "русский", "советский" или, сегодня – "российский" народы редко переживали своих изобретателей[6].
Еще более горькая участь постигла идеи Маркса. Большинство читателей могли на собственной шкуре испытать, во что превращается теория западного гения в руках практикующих российских "философов" и "экономистов".
Такова же судьба всех без исключения "реформ", "перестроек" и прочих "оттепелей". Необходимость их ни в коем случае не была продиктована внутренними потребностями государства, не была результатом эволюции его организма, – но всегда была истерической реакцией диктатора, волею злых судеб севшего на трон в период очередного катастрофического технологического отставания России (помните наш посыл о идеях?) Отставания, грозящего самому существованию империи. Так Петр перетащил из Голландии устройство бюрократического аппарата (пресловутую "Табель о рангах"). Но, если в свободной Голландии, бюрократия росла вместе с государственным аппаратом, была его важнейшей, жизнеобеспечивающей частью, то в России превратилась она самым естественным образом в институт государственного грабежа и подавления. И не могла таковой не стать: завезенная Петром чуждая России мода на промышленность, требовала, с одной стороны, свободных рабочих рук, что в условиях патриархального рабовладения могло быть осуществлено путем частичного освобождения крестьян, с другой стороны, – создания социального лифта для тех из "освобожденных", кто призван был организовывать и наблюдать работу товарищей. Как первых, так и вторых невозможно было оставить без присмотра[7], как невозможно было не позволить надсмотрщикам воровать "по чину".
Итак, Россия антагонистична миру, как фашизм – демократии. Это ответ на вопрос "почему экзистенциональный враг". А теперь еще несколько слов о том, "почему нет людей, способных объяснить это миру".
Перейти на картину мира развитых стран, т.е. преодолеть экзистенциональный антагонизм, – значит повторить в более или менее сжатые исторические сроки путь, пройденный цивилизацией со времен, по крайней мере, Возрождения (Ивана III). Но путь этот неминуемо ведет не только к желанному расцвету промышленности, науки и культуры, но и к неразрывно связанному с этим расцветом росту национального сознания, формированию наций и, в конечном итоге, крушению колониальной системы. В результате – неудержимое погружение в политико-географическую неопределенность: какие из молодых наций выразят желание остаться в союзе с Кремлем, какие уйдут навсегда – суть неопределенности. Если рассматривать ее в предельных значениях, то получим в условном "нуле" имперской функции некое государство в границах княжества Московского Ивана Калиты. В "бесконечности" той же функции – федерацию свободных государств в практически неизменных границах (за исключением Северного Кавказа и, может быть, Кубани и восточного Приазовья).
Именно страх перед решением "уравнения" и толкает Россию из века в век вести постоянную гражданскую войну против собственного населения и постоянно же скалить зубы на свободных и процветающих соседей. Время от времени ей удается даже отхватить кусок у зазевавшегося одного из них, забывшего на секунду о том, что Россия и свободный мир несовместимы, как несовместима раковая опухоль со здоровой тканью организма, как несовместимы рабство и свобода.
Но тот же страх сковывает и движение политической мысли России. Здесь никогда не было, нет и до сих пор, оппозиционной силы, обладающей мужеством поднять национальный вопрос[8], предложить на концептуальном уровне модель будущего социально-политического устройства, предъявить миру модель "России без фашизма".
***
Можно без конца втискивать Россию во все мыслимые теоретические конструкты, можно специально для нее сочинять немыслимые "альтернативные истории", можно находить в ее реальной истории "точки бифуркации", можно даже путем титанического умственного напряжения выклонировать в реторте "100-миллионый русский народ с ядерным оружием" и наделить его способностью что-то там позволять или не позволять с собою делать, допустимо, наконец, игнорировать очевидные генезис и эволюцию системы… Все можно в век либерализма, амбигуитетной толерантности, гуманизма и политкорректности[9]…
Невозможно лишь ответить на вопрос Александра Скобова.
Невозможно объяснить постоянную, из века в век переходящую ненависть российскую ко всему свободному и живому на ее границах.
[1] "Путинская демократура" (2006), "Путинская скрытая война" (2016) – лишь две из целого ряда.
[2] "Секретное дело "S": Смоленск, МН17 и путинская война в Украине" (2015) – последняя из публикаций.
[3] Перу первого принадлежит "Новый царь" (2015), второго – "Меньше знаешь – лучше спишь. Русская дорога к террору и диктатуре при Ельцине и Путине" (2016).
[4] Сравните 14 признаков фашизма, выделенные Умберто Эко, с российской социально-политической моделью, а затем попробуйте найти в истории хоть неделю, когда бы эти признаки не опрелеляли российской действительности.
[5] Идеи – суть продукт свободной деятельности свободных людей, из чего следует полная и окончательная невозможность возникновения каких-либо идей в российской тюрьме. Речь здесь о идеях оригинальных, основополагающих, принципиальных.
[6] Читатели должны помнить скомороший указ нынешнего президента о "создании российской нации" и попробовать вообразить себе, ну хоть, "указ Наполеона о создании нации французской".
[7] Предлагаю читателям самим оценить, какую силу представляли сотни тысяч украинских казаков, согнанных на постройку Петербурга, какую опасность для империи. Без соответствующего аппарата подавления, весь проект мог легко оказаться пороховой бочкой, заведенной под "Россию молодую".
[8] Иезуитство большевиков о "праве наций на самоопределение" можно вывести за скобки рассуждений.
[9] Категории, кстати уж, тоже рожденные развитием западной цивилизации, привитые российскому фашизму дали жириново-лимоно-дугинскую "философию", отрицающую их. "Философ" Дугин, например, "презирает политкорректность", забывая о том, что лишь она одна позволяет ему называться "философом", а не заниматься "/.../ чисткой сараев – прямым своим делом /.../" (М. А. Булгаков).
