Я пишу это в трогательной надежде, что, может быть, кому-то из моих читателей придётся в недалёком будущем если не "перестраивать" и "обустраивать" Россию, то по крайней мере живо, душой участвовать в этом, морально поддерживая, или, напротив, психологически толкая под руку взявшихся за это деятелей.

В последние дни на Каспаров.Ru появилось несколько интересных, хоть, как пишут маститые профессора про публикации молодых доцентов, "небесспорных" историософских рассуждений о русской нации, "русской системе" (власти) и русской судьбе в целом. Не вступая в прямую полемику, хочу поделиться своим взглядом на эти "вечные" и "проклятые" "вопросы", заранее извинившись за многочисленные самоповторы. Я понимаю, что радикальной аудитории больше всего нравится читать про то, что Россия навечно обречена на деспотизм, шарахаясь от мрачной тирании к гниению застоя, и, одновременно, что Россия обречена на распад до уровня областей (номов) в самом скором времени. Постараюсь пойти наперекор этим представлениям.

1. Действительно, сейчас ещё нет русской нации в том понимании, которое вкладывает в это понятие современная социология. По очень простой причине: нация — европейское (западное) понятие конца 18 — середины 19 века. В средневековом обществе наций не бывает, а российский социум ещё во многом находится на феодально-сословной стадии, а в наиболее архаической своей части, ментально — даже на стадии догосударственной, языческой, раннесредневековой... Но сорвавшийся ровно век назад обратно вглубь истории процесс модернизации (в буквальном значении слова — фронтальный переход в Новое время) давно возобновлён и, несмотря на пробуксовку эпохи "среднего и позднего" путинизма, неумолимо продвигается. Поэтому русская нация неизбежно сформируется. Разумеется, поскольку русские стали этнической базой для средневековой империи, то именно русское этнонациональное сознание формировалось с запаздыванием, тем более, что оно сдерживалась имперскими властями. Сейчас мы переживаем третий цикл формирования русской этнонации. Первый начался где-то 140-150 лет назад. Первым шагом к этому стало учение Данилевского о культурно-исторических типах, попытавшегося обосновать необходимость цивилизационного дистанцирования и цивилизационной чуждости России и Запада, взгляды которые перед этим два века были совершенно маргинальными. Славянофильская калька с немецкого национал-романтизма за такой шаг я засчитать не могу, поскольку они сами не могли понять, чем они отличаются от Европы, потому что не разделяли культ мистического абсолютизма (самодержавия), который им потом предложит Уваров как основу "теории казённой народности" (калька с французского "государственный национализм"). Консервативно-романтического восхищения последующих времён зациклившимися восточными цивилизациями они разделять не могли, поскольку слишком часто тогдашняя Империя сталкивалась с подобными социумами — Турецкой и Персидской империями. Особенно высоко первая волна русской национальной идентичности поднялась при государе императоре Александре Александровиче и затем при его сыне. Как раз тогда в Европе устоялось наименование для этнонации — "раса" (т.е. просто "порода" в значении "племя"). Были очень модны рассуждения о противостоянии "галльской" и "германских" "рас". Потом появилась тема "арийской" и "семитской" "рас", противостояния "германизма" и "славянства". Идея "русской расы" достигла кульминации в движении "истиннорусских людей": "Союз русского народа", "Союз Архангела Михаила" и прочее. Параллельно в Германии росло Пангерманское движение.

Прерву рассуждения для небольшого отступления. Как не называй Россию рубежа веков — Русской дочерней цивилизацией или субцивилизацией, или Русской локальной цивилизацией (субэкуменой), цивилизационное отличие от Европы было не меньше, чем у обоих Америк. Политически средневековая (и древняя) цивилизация может быть организована либо как империя, либо как конгломерат враждующих или союзных государств. Поэтому пока Россия средневековый (традиционалистский) социум, она может быть только в трёх агрегатных состояниях — как империя, как зона феодальной раздробленности ("эпоха воюющих царств") или как часть империи более высокого уровня — Орда или несостоявшийся вариант Славяно-балтийско-скандинавской империи (северный противовес империи Габсбургов) в случае воцарения в Москве Владислава Вазы.

Перестав быть средневековой, Россия-цивилизация может получить шанс стать демократической федерацией (гипотетические Соединённые Штаты России) или полигосударственным культуро-экономическим альянсом — неким Российским союзом.

Понятно, что подъём русского этнического самосознания, превращавший подчинение русскому царю в подчинение русской "расе", и сопровождающийся принудительной русификацией, вызвал 120 лет назад опережающий рост национализма меньшинств.

Второй шаг к русскому этническому национализму начался во время советско-германской войны (значимый компонент гражданской войны внутри неё делает применение понятия "Отечественная" некорректным) и был развит послевоенной антикосмополитской кампанией. Он был приостановлен старым большевиком Хрущёвым, решившем, вновь как и Ленин, попытаться создать советскую политическую нацию, мобилизованную на футурологический утопизм, и потому вновь стал поощрять имперско-мессианский культурный универсализм.

Третий шаг к формированию русской этнонации начался с конца шестидесятых, когда стало окончательно ясно банкротство коммунистического проекта, и продолжается по сей день. Одним из следствием этого процесса стало почти безболезненное восприятие распада СССР в массовом сознании 26 лет назад. Радикальным его отличием от двух предыдущих стало не подчёркивание дистанцирования от Западной Европы, а, напротив, стремление стать ещё одной европейской этнонацией, вроде немцев и французов.

От этого такая острая реакция на "исламизацию" Европы — турки в Берлине и алжирцы в Париже проецируются на Москву, на "оккупированный" проспект Мира... Безусловно великий русский народ, создатель культуры мирового класса, вдруг выбирает себе в качестве образца (паттерна) малые народы с обострённым этническим обособлением — сербов, израильских евреев, абхазцев.

Поэтому современным русским (включая русифицированных немцев и евреев) очень трудно понять современных немцев и французов, которые ведут себя как советские русские — интернационалисты 30-х и 50-60-х годов. Дело в том, что в Западной Европе возобновился прерванный 112 лет назад (первым Марокканским кризисом) процесс формирования Соединённых Штатов Европы.

Одновременно с Российской империей рубежа веков сложный выбор встал перед Вторым рейхом. Был огромный немецкоязычный ареал — с эльзасцам, онемеченной частью латышей и чехов, евреями центральной и восточной Европы (включая Черту оседлости) — около 90 млн. Это без фламандцев, голландцев и немцев Швейцарии и евреев Западной Европы. Можно было создать Немецкий мир. Сказав приблизительно то, что сейчас говорят "цивилизованные русские националисты": русские — это те, кто считает своей русскую культуру. Но националисты в эту формулу добавляют ещё "немного" подразумеваемого — отрицание Запада, отказ от либерализма, сталинизм, монархизм, православие, веру в "особый путь России". Но ведь немцы могли не идти по принципу: "2 — пишем, 3 — в уме", а просто признать всех приверженцев германской культуре (а не "тевтонскому духу") немцами. Если проблема была в двух династиях, не желавших объединения, то вопрос мог решиться по французскому рецепту.... Но германские ультранационалисты увидели в евреях внутреннего врага, австрийских немцев сочли не вполне настоящими из-за выдуманной метисизации со славянами... Так из германской субцивилизации была выкроена (северо)немецкая этническая нация. Травма поражения заставила этот национализм пройти путь эскалации вплоть до нацизма. Я говорю об этом так подробно только потому, что русский этнический национализм в изводе "союзников" был, скорее всего, обречён пройти тот же путь. Возможно, такова общая закономерность трансформации цивилизационной идентичности в этническую.

Век назад ситуацию перевернуло воплощение большевизма в виде очередной Русской идеи и превращение большей части Империи Романовых в марксистский псевдохалифат. Демарксизация России заново включила оба прерванных исторических процесса — уменьшения цивилизационной дистанции с Европой и кристаллизация русского этнического самосознания.

Я должен сразу успокоить тех, кто боится (с нетерпением ждёт) распада национальной России — национальные государства не распадаются. Конечно, данное правило не исключает откола части имперских "благоприобретений".

Нация как "раса" (как племя) действительно рассматривает себя как Большую семью. Но это совершенно не гарантирует внутренний мир. Вполне этнически консолидированная Венгрия пережила две гражданских войны — 1919 и две недели осенью 1956 года. Тлеющая гражданская война шла с января 1919 по ноябрь 1923 года во вполне национального осознающей себя Германии.

И это понятно: любой крестьянин расскажет о страшной вражде внутри семей при спорах о наследстве, например, или из-за снохачества.

Между прочим, Украине страшно повезло — кризис 2014 года возник когда в России было ещё маловато русского этнического самосознанию. Либеральная интеллигенция изображала имперскую аристократию, которой романтические свободолюбивые майданцы симпатичнее недоразбомбленных воронежцев, а последних интересовало только окончание очередного сезона "бомбардировок". Если бы события происходили лет через ...надцать, на фазе подъёма не быстро выдохшейся имперско-реваншистской мобилизации, а русской этнической (не к ночи будь помянутой "пассионарности"), и будь Крымский кризис и "Русская весна" — не цепочкой провокаций российских спецслужб и парамилитарных банд, а спонтанными выступлениями русских национал-интегристов, конфликт мог принять куда более страшный масштаб...

Отличие нации от сообщества имперскоподданных в том, что нация воспринимает террор против себя как нападение на род. Поэтому в России поклоняются Ивану Грозному и Сталину, а для евреев династия Иродов — проклята. Недавно в Израиле нашли печати царя Ахава — гонителя священников Иеговы [запрещён Верховным судом на территории Российской Федерации] и Ильи-пророка. Его подлинное имя было — Ахиав, но его изменили, чтобы сохранить возможность использовать в последующем.

Для имперскоподданных жертвы репрессий — кирпичи в основании пирамиды державного величия, поэтому не может быть и мысли о том, чтобы винить тирана за жертвы. Тут парадоксальным образом объединилось восприятие либералов-космополитов и правых ("белых") русских националистов, считающих Сталина величайшим преступником. Либералы проецируют Россию на европейские демократические ценности. Националисты видят в сталинизме машину для истребления родины. А вот левые ("красные") националисты — имперцы и жрецы коммунистической "церкви", для них погубленные советской властью её возвеличивают как принесённые Молоху на всесожжение.

2. Так от темы формирования русской этнической нации мы плавно перешли к русской деспотии. Она получила название "Русская система". Возникла гипотеза, что вся история Руси-России — нескончаемая последовательность тираний тоталитарного типа.

Одновременно жарко обсуждается вопрос о преемственности досоветского и советских периодов русской истории. Здесь диапазон от формулы Солженицына — Советская власть имеет такое право на историю России как убийца, присвоивший паспорт своей жертвы, на его имя, до концепции, построенной на том, что коммунизм — это реинкарнация империи царей.

Я не намерен вновь погружаться в дискуссии о том, что в средневековье тоталитаризма не бывает, поскольку тоталитаризм — это искусственное средневековье, выстроенное для разрушения демократии современного (новоевропейского) типа, поэтому с учётом ряда общих черт готов пользоваться определением "тоталитарного типа" — "фашизм" Торквемады, "социализм" Цинь Шихуанди...

Рядом с "Русской" системой были "Персидская", "Турецкая", "Китайская"... Сравнение с ними делает вполне очевидным европейские черты "Русской".

Но давайте поищем сравнения с другой стороны. Начиная с Людовика XV во французской политике чётко прослеживается нарастание бюрократической регламентации, широкая сеть осведомительства ("внутренний шпионаж"), системность коррупции, демонстративное великолепие и произвол власти... Прослеживая дальше — через Робеспьера, обоих Наполеонов, маршала Петэна и генерала де Голля — мы можем получить схему "Французской системы". Более того, родоначальником этой системы можно считать Людовика XI — современник Ивана III, которому приписывают создание "матрицы" "Русской системы". Юмор в том, что, например, Александр Янов считает тот период — первой попыткой вестернизации Руси и чуть ли не примером первого в Европе либерализма.

Вся загадка нашей "оптики" в том, что мы изучаем средневековую историю России из конца её средневековья (которое всё длится и длится). Поэтому для нас, подобно историкам времён Ренессанса она — сплошные Тёмные века: воинственные князья перетекают в жестоких царей, те — в деспотических императоров, которые, в свою очередь, передают эстафету монстрообразным генсекам... Это потом медиевисты скажут, что с Тёмными веками "не всё так однозначно". Я сейчас говорю не об апологетах тирании, которым эта череда правлений "тоталитарного типа" по сердцу, но о тех, кто искренне не видит разницы между опричниной и петровской гвардией.

Точнее, так: нам дают выбор между пафосом "централизации", когда предлагается оценивать успешность политики строителей "Северовизантийской" империи, и "правозащитной оптикой" страдающего маленького человека ("белые приходят — грабят, красные приходят — грабят"), для которого и погром Великого Новгорода, и зачистка Стрелецкой слободы — массовая резня обезумевших тиранов... (хотя строго говоря — так оно и есть). Вымышленный поборник концепции "Французской системы" мог бы рассуждать о преемственности политики маршала де Ре, создателя Gens d'armes (буквально: королевской лейб-гвардии, от этого "жандармерия") и якобинца Сен-Жюста...

Дело в том, что оставаясь более восточным, чем западным, российский феодализм, тем не менее, очень часто давал возможность для мощного проявления личной инициативы со стороны элит, чего совершенно не могло быть в соседних "Турецких" и "Персидских" "системах". Если мысленно перенести русский 19 век во французский 18, "совместив" Льва Толстого и Руссо, то 1905-й оказывается нашим 1789-м. И сразу всё очень логично и понятно. Можно домыслить, что Николая Романова сделали страстотерпцем на 10 лет раньше (там набегало "по совокупности содеянного" побольше чем у несчастного Капета), а где-то в середине тридцатых успешная (пятая по счёту) англо-германская интервенция восстанавливает на российском престоле младшую ветвь Ольденбургов. Тогда у нас сейчас французский Fin de siècle и Серебренников — наш очередной Дрейфус, а Навальный — молодой пылкий оппозиционный социалист — что-то среднее между Жоресом и Муссолини.

Французу из 1869 года могло казаться, что вся история его страны — это сменяющие друг друга деспотии, с небольшими прогалинами революционных бурь. А спустя 10 лет, когда обсуждалось объявление 14 июля общенациональным праздником, национальная история уже становилась хроникой борьбы за свободу.

"Русская система" позволяла и сопротивляться диктату, и проводить довольно успешную модернизацию. Рядом так же тянулись к модернизации "Турецкая", "Персидская" и "Китайская" "системы". Нынешний Пекин абсолютно не сравним с Пекином полвека назад — эпохи Великой Пролетарской Культурной революции. Но это не просто колебания в рамках одной Системы, это колебания в рамках одного маоизма. Дальше — это уже диалектика "полуполного стакана". Можно говорить, что каждый период открытости и развития завершается срывом в архаику, репрессии, одичание и застой, и высчитывать, что при всех исторических бифуркациях Россия делала антилиберальный выбор. Но, можно, напротив, подсчитать, что периоды "оттепелей" и реформ (в хорошем смысле слова) составляли не менее трети всего "романовского" и "послеромановского" исторических периодов. Это значит, что очередная эпоха "тоталитарного типа" близится к естественному завершению и Россия опять получит очередное Великое Десятилетие (извиняюсь, что украл удачный термин у Виктора Суворова), которое даст шанс "доделать" Августовскую (буржуазно)демократическую революцию. Между прочим, если вернуться к нашему французскому примеру, то амнистия и реабилитация Дрейфуса происходили на фоне полного разгрома промонархических кругов и клерикализма и прихода к власти "настоящих либералов" (в духе Латыниной).

Парадоксальность русской истории в том, что она делится не просто на очень резко отличающиеся друг от друга периоды (я их назвал "эонами"), но тем, что пафос каждого периода — это борьба с предыдущим. Московское царство тщательно искореняло все следы Киевской и Владимирской Руси. Петербургская монархия сражалась со "Святой Русью". Советская власть — с досоветской эпохой. Ельцинские и путинские реформаторы — каждый со своей стороны — выкорчёвывали "совок". И почитывающий Вольтера и Дидро екатерининский вельможа был совершенно не похож на живущего в ожидании конца света боярина из окружения первых Романовых. Хотя со своими крепостными боярин обходился куда гуманнее.

Это к спору о преемственности. Строго говоря, Сталин решал "задачи Петра Великого" методами Ивана Грозного. Более того, он был на это обречён, потому что Ленин, разрушив цивилизационную матрицу Петербургского периода, вызвал нарастающую социальную архаизацию таких масштабов, что обрекали на рецепты 16 века любого его преемника, желающего восстановления империи-цивилизации. И после февраля 1953 года, когда Сталину, соединившему в "деле врачей" "охоту на ведьм" с эпидемическим страхом перед "оборотничеством", действительно удалось развязать в стране настоящий средневековый психоз, вся задача последующих отечественных правителей было постепенно преодолевать эту архаизацию. Что и происходило до недавнего времени, пока агонизирующий путинизм вновь не начал эксперименты с исторической контрамоцией. Но это новое перелицовывание "уваровщины" уже скорее комично, чем страшно...

Средневековье в России заканчивается, и его может пролонгировать только новый катастрофический срыв в архаизацию, вроде превращения страны в "Донбасс". Это значит, что завершается и имперский период, и возможность установления нового деспотического правления. Что не исключает периода революционной диктатуры. Но такой режим появится, только если будет санкционирован массовым движением.

Сегодня можно даже отойти от споров: укрепил ли сталинизм империю или уничтожил "историческую Россию". (Это как с османами — уничтожили Византию и создали грандиозную империю на всю Восточное Средиземноморье). В прошлое безвозвратно уходит тот русский традиционализм, к которому "крепились" и Иван Грозный, и Пётр с Екатериной, и Сталин, и Ленин. В России возможны Пилсудский или Муссолини, но не возможны ни Гитлер (уже), ни де Голль или Рузвельт-мл. (ещё).

"Русский мир" летел рейсом MH17, а "Русская система" сидит в одной судебной клетке с Улюкаевым... Российское общество не хочет ни новой мессианской утопии, ни державной мобилизации... (Кто-нибудь сейчас помнит про "Изборский клуб", который готовили как мозговой трест такой мобилизации?) Вот разработчика очередного извода "русской идеи" Бориса Якеменко сейчас запускают на президентские выборы в качестве очередного "кошмара на улице Вязов"...

Это будет, как говорил в знаменитом советском анекдоте моряк, посмотревший квазистриптиз, устроенный ему женой (для экономии инвалюты, чтобы не тратил командировочные на злачные места): "правильно твердит нам замполит — отвратительное, унижающее человеческое достоинство зрелище"...

Нынешняя популярность Сталина — это уже не державная ностальгия, а психологический фон для обещаний Навального "всех посадить". Сталина уносит издыхающая империя, как издыхающий коммунизм унёс в историческое небытие Ленина. Если напоследок вернуться к нашей условной "Французской системе", то Наполеона окончательно унесло позорным финалом голлизма.

Говоря словами Григория Померанца ("Сны земли"), на смену "имперскому сну" вновь приходит "сон о справедливом возмездии", и противники Собянина переосмысливают столичный герб как слоган "бей гадов!"...

Евгений Ихлов

Ошибка в тексте? Выделите ее мышкой и нажмите Ctrl + Enter