Обструкция моноспектаклю Константина Райкина в Одессе вызвала смешанные, если не смазанные чувства. А точнее, высветила некую разлапистую, противоречивую реальность латентного брака между Россией и Украиной, запятнанного кровью, развалившегося, но сохраняющего какую-то адову инерцию.

Первое, что посетило: делать Райкину в Одессе — что? Угрызений никаких? Чай не четырнадцатый год — весь в дезинформационном тумане! Кроме как укутаться в жовто-блакитний, прочий реквизит для гуру культуры из страны-мародера сей момент будто не катит.

Тут подвигло свериться с приснопамятным списком пятисот одиннадцати, как оказалось, не зря. Ибо героя скандальной хроники дня некий цензор миловал там вымараться. Как и засветиться в крымском чесе — куда опаснее для карьеры творца, нежели вояж в нафаршированный минами Алеппо.

Тотчас подумалось, что, не исключено, виной конфузу Райкина — одна из затратных (с позиций совести) профессий — импресарио. По меньшей мере, без тамошнего антрепренера тур Райкина по Украине, как представляется, вряд ли бы состоялся. И совершенно очевидно, что тем толкачом легитимность подряда была прозондирована как минимум в украинском министерстве культуры, если не подкреплена письмом с датой и исходящим. Иначе успешность концертов Райкина в Харькове и Киеве не объяснить.

Но вот незадача! Ни украинскому толкачу, ни самому мэтру не вышло задуматься о такой расплывчатой категории, как гражданское общество, на вечной стреме представлений о справедливости и морали. Оказывается, в Украине таковое присутствует, более того, оно весьма инструментально и наступательно. Его активистам не составило труда выяснить, что мэтр, некогда остерегшийся прослыть мародером, не смог отречься от пропутинской имперской догматики — выказал радость о возвращении "многострадального" народа Крыма в "родную гавань", пусть умеренную. При этом экивоки мастера о жене-украинке и дочерях дважды гонимых кровей, в тот момент озвученные, казались не столько беспомощными, сколько дурновкусием, роняющим профессиональное реноме.

Вся эта бондиана на украинском рынке культуры говорит, насколько судьбы двух народов — российского и украинского — переплетены и в какой степени российская творческая элита далека от позиций нравственного камертона, будто приписываемого властителям наших дум. И от того, что одесская полиция по естественным причинам назвала инцидент "хулиганством", ровным счетом ничего не меняется. Ибо ни один закон и ни одно верование не служат эквивалентами высшего порядка, то есть человечности. И если тога из украинского флага, упомянутая автором, — некая гипербола, акт верноподданичества наоборот, то выход на сцену со значком Олега Сенцова в лацкане — походный минимум для российского гастролера, не стыдящегося себя называть художником или артистом.

Любые иные ипостаси для российской творческой страты на украинской сцене — акт заколачивания бабла, подпитываемого тотальной нравственной импотенцией. Впрочем, вполне осознаваемой, ибо отказ Райкина от одесского концерта, невзирая на вмешательство органов правопорядка, индикатор того, что кошка знает, чье мясо съела.

Хаим Калин

Ошибка в тексте? Выделите ее мышкой и нажмите Ctrl + Enter