На заседании Замоскворецкого суда по делу антифашиста Алексея Сутуга 27 августа показания дали первые свидетели стороны защиты. При этом до сих пор не был допрошен последний из трех "потерпевших" Марк Пархоменко и еще один свидетель обвинения. Уже несколько заседаний подряд они в суд не являлись. Никакого действия не возымело и постановление об их принудительном приводе — связаться с ними не удалось, найти по месту жительства – тоже. В итоге судья Елена Корбченка решила изменить порядок представления доказательств.
Первой показания дала супруга обвиняемого Ольга Невмержицкая. В суд она пришла в футболке с портретом мужа и надписью: "Свободу Алексею Сутуге!" Она рассказала, что в браке они уже четыре года, а их сыну Нестору – три. Жила семья в Украине, но Сутуга гражданин России и время от времени ездил туда на заработки. Занятия пробовал самые разные: от разнорабочего до журналиста. Со временем семья планировала перебраться в Россию. Своего мужа Невмержицкая описала как честного, уравновешенного человека, не склонного к необдуманным поступкам и хорошего отца.
Как рассказала Невмержицкая, у нее проблемы со здоровьем, поэтому и из-за усложнившейся ситуации в стране она временно не работает. Вскоре у нее запланирована операция и поэтому есть трудности с деньгами – основной доход в семью приносил муж. У самого Сутуги со здоровьем все тоже не слишком гладко — бронхиальная астма.
Судью интересовал круг общения Сутуги и его "хобби" (видимо, такими вопросами она намекала на антифашистские убеждения обвиняемого). Невмержицкая рассказала о музыкальных вкусах мужа, их домашней библиотеке и общих друзьях – в основном, такими же семейных парах с детьми. Судья интересовалась и характером: склонен ли к агрессии, бывает ли агрессивен, когда выпьет. На это жена Сутуги заметила, что к агрессии он не склонен, а алкоголь и вовсе не употребляет.
Следующим показания дал друг и коллега Сутуги по работе Владимир Скопинцев. Познакомились они около 8 лет назад на почве общих антифашистских взглядов, позже стали вместе работать – занимались монтажом аппаратуры на концертах, стендов – на ярмарках, делали ремонты. Какое-то время Сутуга жил в квартире друга, в которой временно зарегистрирован. Скопинцев описал обвиняемого как ответственного человека, который "не пьет-не курит, не подводил на работе". Он также рассказал, что антифашист пересылал заработанные средства жене и ребенку, часто ездил к семье, много ему рассказывал про сына, имеет "активную гражданскую позицию". Отдельно свидетель отметил, что в современной России далеко не все имеют смелость открыто говорить о своих антифашистских убеждениях как Сутуга. "Мне непонятно, почему он здесь находится!", – эмоционально закончил характеристику друга Скопинцев.
О произошедшем 2 января в "Сбарро" обвиняемый рассказал Скопинцеву в один из вечеров после драки. Со слов Сутуги, на улице с ним познакомились несколько человек, которые узнал его и начали расспрашивать об антифашизме, В какой-то момент подошедшие пригласили его в кафе, где начали происходить странные вещи: они стали "перемигиваться" с группой людей, "похожих на националистов". При этом они делали вид, что незнакомы с ними, но у Сутуги сложилось другое ощущение. Потом началась "какая-то заварушка и драка", Сутуге показалось, что это может быть провокацией против него, и он решил уйти. Скопинцев подчеркнул, что его друг еще не был амнистирован по делу о клубе "Воздух", и старался обходить стороной любые подозрительные ситуации.
Свидетель рассказал, что позже он выснил — среди участников возможной "подставы" были "представители нацисткого движения" Рустам Мирза и Вячеслав Белов. На вопрос судьи о том, как Скопинцеву удалось понять, что они неонацисты, свидетель пояснил, что в интернете существуют сайты, на которых националисты и антифашисты выкладывают фотографии и информацию друг про друга, и через них он смог идентифицировать двух из трех людей, проходящих по делу Сутуги потерпевшими.
В доказательство Скопинцев продемонстрировал суду фотографии Мирзы и Белова во время участия в национал-социалистических акциях, а также Мирзы, поднимающего руку в так называемом "римском приветствии". Как он пояснил, часть фото доступна в сети, а часть – нет, поскольку находилась на заблокированных за экстремизм праворадикальных ресурсах. Судья фотографии к делу приобщить отказалось, сообщив, что не ясно, как подтвердить, что на фото именно эти люди. Тем не менее, посмотреть фото Коробченко согласилась.
Адвокат спросил, как ведут себя представители национал-социалистического лагеря. "На своих сайтах они открыто призывают убивать людей: мигрантов, темнокожих студентов, антифашистов и других людей, которые с их точки зрения "враги русской нации", – заметил Скопинцев, эмоционально подытожив: "Да у меня даже язык не поворачивается повторить, к чему они призывают!" Он подчеркнул, что неонацисты убили многих антифашистов, а антифашисты не убили ни одного националиста. Свидетель отметил, что убийства противоречат самой идеологии антифашизма, идеям "примирения и братства".
Защитник Владимир Самохин решил уточнить, носил ли Сутага при себе какие-либо предметы самообороны или оружие, вплоть до экзотического – молотков, топоров или иных самодельных средств самозащиты ("потерпевшие" утверждают, что видели у Сутуги в руках самодельный молоток, сваренный из арматуры, которым позже якобы нанесли около 20 ударов пострадавшему Белову – примечание Каспаров.Ru). На это Скопинцев заметил, что Сутуга разве что иногда носил с собой газовый баллончик.
Свидетель также рассказал, что слышал, как следователь перед судом по избранию меры пресечения убеждал мать Сутуги Ольгу Николаевну, что у следствия есть видео с камер наружного наблюдения в "Сбарро", и по нему все будет ясно. По словам Скопинцева, следователь тогда сказал, что видео у него забрал оперуполномоченный, который "с ним работает". Как заметил адвокат, в деле видео нет, зато есть заявление от хозяина кафе, что камер в нем нет. Ранее это подтвердила и свидетель, работающая в кафе официанткой.
Кроме того, по словам Скопинцева, 9 января, за день до того как Сутуга был амнистирован, сотрудники Центра "Э" подошли к нему и заявили: "Ты все равно будешь сидеть!" Причиной этого он назвал антифашистские убеждения товарища и желание представителей силовых ведомств выслужиться, сфабриковав дело об экстремизме без всякого риска для своего здоровья и жизни. "Фактически экстремисты у нас только в Чечне, туда "эшникам" ехать страшно", – заметил свидетель.
Изученные на заседании материалы дела оставляют не меньше вопросов. Пока прокурор читала их, адвокату приходилось комментировать, фактически, каждую страницу, отмечая процессуальные нарушения и нестыковки.
Например, в протоколах опознания потерпевшими Сутуги, белой краской замазаны номера фотографий, по которым они его узнали, а также описание его внешности. Кроме того, сначала было возбуждено дело в отношении неизвестных лиц, а за день до амнистирования антифашиста — еще одно по тому же факту, что незаконно, но уже в отношении Сутуги. При этом уведомлен об уголовном преследовании активист не был. Как рассказал Скопинцев, Сутуга даже несколько раз ездил из России на Украину и обратно в то время, когда якобы уже находился в розыске, и никаких трудностей на таможне при этом не встречал.
Кроме того, как отметил адвокат, в материалах следствия есть рапорт оперативного сотрудника, в котором говорится об изъятии медицинской карты потерпевшего Белова со станции скоро помощи, карета которой приезжала на место драки. Рапорт есть, а сама карта в дело не попала. В нем есть только более поздние экспертные заключения, согласно которым у всех потерпевших были многочисленные гематомы, но установить время их возникновение к моменту экспертизы было уже невозможно.
Как сообщил адвокат, врачи скорой непосредственно после драки зафиксировали только ушибы колена и синяк на скуле у Белова. Такие повреждения не согласуются с версией потерпевших, что некто, возможно, Сутуга 10 раз ударил его "в область лица" и еще 10 – по рукам и ногам самодельным молотком из арматуры, а кто-то пропорол его одежду ножом, оставив раны. Противоречат ей и показания официантки из "Сбарро": по ее словам, серьезных травм в ходе инцидента никто не получил, только у одного человека была "то ли ссадина, то ли синяк"
Чтобы разрешить многочисленные загадки этого дела, адвокат ходатайствовал о вызове в суд следователя, который вел предварительное расследование, врача скорой помощи, а также специалиста, составившего медэкспертизу травм пострадавших. Судья согласилась на допрос всех, кроме эксперта, однако разрешила вернуться к вопросу о его вызове после показаний следователя.
Какова в действительности роль в деле Центра "Э" и потерпевших, в частности, "конвейерного" потерпевшего по делам антифашистов Рустама Мирзы, ранее выступавшего пострадавшим еще в трех аналогичных делах и свидетелем — в одном? Для многих участников антифашистского движения тут вопроса нет.
В беседах с корреспондентом Каспаров.Ru несколько участников антифашистского движения подтвердил, что знают Мирзу и Белова как националистов, и в деле против одного из этих людей Мирза играл роль потерпевшего. Об этом же говорит адвокат Самохин – он считает, что потерпевшие пристрастны и могут участвовать в этом процессе из-за идеологической ненависти. Кроме того, материалы дела подтверждают, что ранее Мирза действительно неоднократно участвовал в делах против антифашистов. В своих показаниях он заявил, что сам принадлежал к субкультуре антифа в подростковом возрасте, но отошел от движения, когда вырос и у него появились другие ценности.
Собирающийся выступить на одном из ближайших судов в качестве свидетеля защиты антифашист Андрей Молчан подтвердил, что Мирза действительно в 2011 году влился в ряды антифашистов, причем пришел он туда из националистического движения. Тогда они были знакомы, и Мирза рассказывал ему, что понял – людей нельзя делить на плохих и хороших по цвету кожи или каким-то другим врожденным признакам. По мнению Молчана, была и еще одна причина – среди нео-нацистов Мирзу дразнили за имя и фамилию. Однако в рядах антифашистов он пробыл всего около года, и вскоре вернулся в национал-социалистическую "тусовку". С 2012 года о нем начали ходить слухи, что он каким-то образом "участвует" в уголовных делах против антифа. По словам Молчана, ранее Мирза не ограничивался только такими действиями и участвовал в нападениях на антифашистов, сопровождавшихся физическим насилием. Белов, по его словам, тоже когда-то был левым, но потом перешел в "правый лагерь".
Другие антифашисты называли и возможную причину возвращения Мирзы к националистам – личную обиду. По одной из версий, его тогдашняя девушка ушла к антифашисту. Говорили и то, что Мирза участвует в уголовных делах не исключительно по личной инициативе. Озвучивались версии, что Центр по борьбе с экстремизмом "подсадил" Мирзу "на крючок", подловив на каком-то проступке. Другие говорили, что сотрудничество едва ли не оформлено легально – якобы Мирза учится на юриства и в рамках этого работал с Центом по борьбе с экстремизмом. Предпочитающий остаться анонимным активист рассказал, что в день задержания Сутуги у клуба Roch House, когда сотрудники Центра "Э", по словам одного из них, совершали "плановую проверку" мероприятия, Мирза демонстрировал удостоверение этого ведомства. Более того, как уверяет активист, будущий потерпевший по делу Сутуги лично проверял документы выходивших из клуба людей.
