Сидели – мудрили – говорили. На склоне падающей экономики, у окна на зимнюю Москву, рассуждали о том, кто и откуда выпрыгнет и всех нас съест.
Стресс-анализ, сделанный над салатом, оставшимся недоеденным.
Риски катастрофы? Внутренние?
Да никакие! Медленное увядание под шелест дождя, с тихим осыпанием компаний, банков и оседанием наших карманов куда-то в пустынные глубины.

Разве что кто-то сделает роковую ошибку в центральном банке, или слишком крупного носорога начнут съедать под тамтамы, или кто-то совсем собьется с панталыку и не туда повернет рукоятку в своем металлическом обзаведении.
Великая сползающая тишь, сушь и даже гладь.

Хотя всё не так однозначно.
Есть тенденция к тому, чтобы стремительно войти. Или куда-то смело шагнуть. А в ответ - перекрыть. И потом нанести.
Куда и что? Заранее неизвестно. Везде есть люди и их противоречивые желания.

Еще один год? Хуже, но также. С нарастающим чувством хаоса, который пока в мешочке, но уже заметен на ощупь.

А вот потом, в будущие годы по части рисков катастроф как-то всего побольше. Усталость металла, сверхконцентрации рисков. Повсеместный рост проблемных активов. Где треснет, неизвестно. Импортированное оборудование – плохо обновляется и плохо обслуживается (санкции). Плохие банковские долги – слишком много. Падение добычи сырья (сейчас варварски выбирается самое легкое, нет инвестиций). Отталкивание нашего сырья Европой. Сжатие доходов населения – когда-то доберемся до нутра. Выборы и риски завинчивания крышки, чтобы через них пробраться. Риски захлопнувшихся дверей под крики врачей: "Россия – интраверт! Россия – аутист!".

О нет, Россия – артист!
И, как артист, может получить помидоры из зала.

Риски катастроф сегодня – внешние.
Геополитика. Глобальные финансы. Спекуляция вниз на цены на сырье. Перепады мирового давления и шоки, от которых можно треснуть. Вероятность – не выше 10 - 15%.

В этом чинном спокойствии то ли падающего, то ли спотыкающегося человека мы шествуем по миру, натянув на себя царственное облачение, а мимо проносятся другие народы и государства, недоуменно кося на нас глазами:
"Русь, куда бредешь ты? Чу, Русь?"
Но не слышно ответа.

Ибо мы и сами его не знаем. У будущего есть свои конструкции, очертания их понятны и разброс известен, но те ли это конструкции и то ли это будущее, никому не дано знать, особенно когда на часах одиннадцать, дело идет в ночь, и официант, позевывая, нетерпеливо ждет тебя в дверях.

Яков Миркин

Facebook

! Орфография и стилистика автора сохранены