Несколько лет назад волна правого популизма считалась серьезной угрозой для западной демократии и шансом для современной российской политики. Какова ситуация к настоящему времени?

В США демократы очень хотели бы, что Дональд Трамп выиграл республиканские праймериз 2024 года, так как вести кампанию против него удобно - можно напугать избирателей из среднего класса картинками штурма Капитолия. И своими амбициями он блокирует появление среди кандидатов более системного "Трампа-лайт" - таких как губернатор Флориды Рон Десантис или "обращенный" трампист сенатор Тед Круз. Республиканские сенаторы – от Круза до антитрамписта Митча Макконнелла – выступают за жесткий курс в отношении России. Есть Такер Карлсон с Fox News, отстаивающий традиционный изоляционизм, но он журналист, а не политик. И не влияет на лиц, принимающих решения.

Во Франции Марин Ле Пен эволюционировала к центру – настолько, что ее радикальные сторонники ушли к Эрику Земмуру, расколов правый фланг французской политики (и дав шанс голлистскому кандидату на выход во второй тур президентских выборов). Только что Ле Пен вместе с премьер-министрами Венгрии и Польши Виктором Орбаном и Матеушем Моравецким подписала мадридскую декларацию, в которой говорится о необходимости "работать над тем, чтобы гарантировать, что народы Европы будут действовать солидарно перед лицом угрозы внешней агрессии", а также, что "военные действия России на восточной границе Европы" "привели на грань войны".

В Италии Маттео Сальвини из "Лиги" только что проголосовал за избрание "системного" президента Серджо Маттареллы на второй срок. В Италии тоже раскол среди правых популистов. "Лига" сдвигается к центру, поддерживая "правительство национального единства" Марио Драги, а радикальный электорат переходит к Джордже Мелони из "Братьев Италии". В Германии, наоборот, более умеренных вытесняют из "Альтернативы для Германии", которая радикализируется (только что из-за этого партию покинул ее сопредседатель Йорг Мойтен) – и при этом стагнирует. Так как радикализм пользуется весьма ограниченной поддержкой в немецком обществе.

Так что правый популизм претерпевает раскол на умеренных и радикалов. Первые встраиваются в систему с той или иной степенью успешности – "Лиге" в Италии как изначально системной партии (сильно вправо она сдвинулась при Сальвини) это сделать легче, чем Ле Пен во Франции. Вторые стремятся заручиться поддержкой непримиримых противников системы. В любом случае, это уже не такая грозная фаланга, как несколько лет назад – а политические силы с собственными стратегиями, которые нередко ориентированы на адаптацию, а не на конфронтацию.

Алексей Макаркин

t.me

! Орфография и стилистика автора сохранены