Чего греха таить, реформа Российской академии наук, начатая правительством в формате лихой кавалерийской атаки, захлебнулась. Подчеркнем при этом, что жизненную важность и необходимость реформы признают все: и правительство, и сами ученые.
Тут и подоспел молодой Нобелевский лауреат Андрей Гейм — наш, в недавнем, соотечественник и дал свои предложения по реформе РАН. По главному ее направлению — по кадровой политике, с критериями, позволяющими отделять агнцев от козлищ. Если вы спросите, откуда в научном сообществе козлищи, ответ будет простой: агнцев влечет свет науки, козлищ — возможность погреться.
Как истинный ученый Андрей Гейм использовал опыт старших, в частности, Мстислава Келдыша, сказавшего однажды, что примерно трети академиков это высокое звание нужно давать обязательно. Второй трети можно давать, можно не давать. А трети, не следует давать ни при каких обстоятельствах. Примерно то же предлагает и сэр Гейм.
Хотя авторство формулы: "Кадры в период реконструкции решают все" наводит на тревожные мысли, саму формулу опровергнуть трудно. Да и решение, которое предложил сэр Гейм, если рассматривать его математически или физически — безупречное. Вывести систему из равновесия, находясь внутри нее, не получится. Поэтому он предлагает кадровую чистку осуществлять извне: членам иностранных научных сообществ.
При всей простоте и эффективности метода, в нем видится существенный изъян. Ну, ладно, на академическую пенсию будут отправлены все, кто себе звание член-корреспондента, скажем, купили. Или это звание им подарили.
Но ведь возможен и не столь очевидный и правильный ход. Иногда величайшие открытия в той или иной сфере происходят почти одновременно. Даже более того — это скорее правило. Менделеев — Клапейрон, Попов — Маркони. Что говорил Лейбниц об Исааке Ньютоне, так и вовсе бы не вспоминать! Представьте, что судьбу Эдисона стал бы решать Тесла!
Не-ет, друзья, при всем моем уважении к научному сообществу, стоит помнить, что это — люди. "Homo sum, humani nihil a me alienum puto": "Ничто человеческое им не чуждо". К тому же нельзя совершенно исключить и тот вариант, при котором в Западных академиях есть свои плагиаторы и носители незаслуженных наград.
И еще одно: сэр Гейм пишет только про академиков, работающих в институтах, входящих в РАН. Но для чистоты эксперимента следовало бы подвергнуть аудиту и академиков работающих в институтах, подведомственных и министерству образования. В списки следует включить и ученых, разместившихся в госкорпорациях типа РОСНАНО или Сколково. Не должен составлять исключения и "Курчатник". Оценивать, так всех! Заодно станет ясно, где концентрация козлищ выше.
Далее: оценить личность того или иного ученого и его вклад в науку в отрыве от школы, его воспитавшей — это метафизика. А мы, все-таки диалектики.
Есть уникальная научная школа Института физики твердого тела РАН в Черноголовке. Именно там изобретатель графена начал свою карьеру ученого. Здесь он получил знания, позволившие придти к мысли обклеить кусок антрацита скотчем.
А ведь в итоге была открыта главная надежда микроэлектроники на новый технологический прорыв и получена Нобелевская премия.
Оценивать работу конкретного ученого в отрыве от научной школы неправильно. Андрей Гейм и Константин Новоселов, получившие в 2010 году Нобелевскую премию по физике, видели дальше других потому, что стояли на плечах титанов.
Поэтому главный для нас вопрос сегодня состоит в том, как обеспечить сохранение и развитие пока еще существующих уникальных научных школ и коллективов.
Недавно ушедший от нас академик Сергей Капица, как то сказал, что сегодня в науке деды учат внуков. К этому следует добавить, что у большинства этих внуков в кармане загранпаспорт и билет. И если ничего не предпринимать, через десяток лет российская наука действительно уйдет в расплав исторического небытия.
Необходимо восстановить связующую нить.
В настоящее время огромные корпуса и лаборатории, большинства академических институтов и уникальные испытательные стенды мертвенно пусты. В гулких коридорах безлюдно.
Да, действительно, значительная часть оборудования устарела. Однако, начинать его обновление бессмысленно, если здесь не зазвучат молодые голоса.
Примеры того, как это можно организовать есть в нашей недавней истории. Основатель милого моему сердцу Новосибирского Академгородка Михаил Лаврентьев обладал гениальным даром предвидения. Приступая в 1957 году к строительству Сибирского Научного Центра, он настоял на том, чтобы Новосибирский Университет располагался в шаговой доступности от исследовательских институтов фундаментальной и прикладной науки. Исключительно по этой причине Сибирское Отделение сегодня справедливо считается самой боеспособной единицей в системе РАН.
Необходимо срочно запускать программу строительства студенческих кампусов рядом с академическими центрами. Здесь молодежь, решившая избрать целью своей жизни науку, могла бы учиться, перенимая опыт у седых основателей научных школ. И тогда планы РАН по созданию центров коллективного пользования уникального научного оборудования будут успешны. Именно в таком формате и организованы лучшие научно- исследовательские университеты, такие как Принстонский, университет в Кембридже, Массачусетский, в Стэнфорде и другие.
Вопрос: где взять деньги?
Вот вам — один из вариантов решения этого вопроса: огромное количество недвижимости РАН, находящейся в Москве и других крупных мегаполисах в нынешних условиях избыточно. Часть ее можно без ущерба для науки реализовать по инвест-контрактам, а на вырученные средства построить современные студенческие городки рядом с Дубной, Черноголовкой, Жуковским, Кольцово и так далее.
Для того чтобы провести коренные изменения, необходима точка опоры. Та самая, о которой говорил Архимед. В нашем случае, точка опоры — это фундамент, который необходимо сохранить, чтобы построить новое здание Российской науки.
! Орфография и стилистика автора сохранены
